Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?. Алексей Виноградов

пришли в места нынешнего обитания не с юга, а севера. Это нетрудно видеть даже из лексики индоиранских народов, характеризующей пространство и стороны света. Лексики, в своем глубинном значении полностью повторяющей соответствующую лексику древних индейцев, поскольку продвижение древних майя по Американскому континенту шло в том же направлении, что и миграция индоиранского населения из районов Восточной Европы… т. е. с севера на юг, – доказывает исследователь A.B. Лушникова. Так, на языке древних майя север именовали словом, означающим буквально «исчезающий позади», а древних предков – «людьми севера»; юг, считавшийся направлением движения племени, назывался ma-ho – «большой вход» (ср. авест. apaxtara – «находящийся сзади, северный», юг – «сторона, расположенная впереди» – Лушникова, 230–232).

      Воспоминания об этой «находящейся сзади» прародине отразились даже в обряде захоронения, в частности ориентировке лицом на север в ранних могильниках протоиранцев в Средней Азии (см. Лушнткова, с. 234). Известный путешественник, действительный член Российского Географического общества И.В. Черныш полагал, что ту же традицию отражают загадочные «каменные стрелы» плато Устюрт, также ориентированные на «полночь».

      Однако больше всего доказательств такой локализации арийской прародины содержится, безусловно, в древних текстах. Собственно, как мы видели, впервые ошеломляющая мысль о «северных предках» появилась у Шлегеля под влиянием чтения гимнов «Ригведы».

      Когда этот и другие памятники древнеиндийской литературы начал становиться доступным просвещенным европейцам, те не могли обойти вниманием многочисленных упоминаний о землях с климатом гораздо более суровым, нежели в тропиках Индостана. Причем солнце вело себя на этой далекой прародине довольно странно. Ригведа (VII, 76) повествует:

      По правде, это было много дней

      В течение которых до восхода солнца

      Ты, о заря, была видна нам…

      В том же памятнике (II. 27.141) Индра умоляется «защитить нас от долгой темноты», а «Атхарваведа» (XIX,47) взывает: «О дай нам, длинная темная ночь, конец твой увидеть». Для тех, кто живет у подножия священной горы Меру «день и ночь составляют целый год» (цит. по: Елачич Е.А. Крайний север как родина человечества. СПб.,1910).

      Носителям санскрита вторили предки иранцев. «Авеста» описывает прародину последних, созданную Ахурамаздой: «Там – десять зимних месяцев и два летних, и они холодны – для воды, холодны – для земли, холодны – для растений» (цит. по: Литература Древнего Востока. Тексты. М.: МГУ,1984, с. 6). При этом «там солнце, луна и звезды всходят только один раз в году и только один раз заходят» (Елачич. Ук. соч.). «Показательна одержимость темой зимы в иранской традиции, – пишет A.A. Лелеков, – по первому фаргарду «Видевдата» зиму учинил дух зла Ангро-Майнью, но по второму и по Яшту 5.120 – лично Ахура Мазда. Даже в поздней парсийской хронологии эон Заратуштры назывался hazang-rok zim, т. е. тысяча зим» (Рассоха И.).

      Такой климат и такое соотношение света и тьмы на земном шаре встречается лишь ближе к Полярному кругу или даже за ним. Этот факт