На горизонте время от времени появляются купы высоких деревьев. Значит, там есть пруд или канал. Заманчиво в пустынной местности выглядит их тень, приятно поглядеть на текущую в канале воду – шоколадно-серого цвета, красноватого оттенка, густо-коричневую, но всегда живую. Где есть вода – есть жизнь.
Сияет азиатское солнце, но не палит безжалостно (зима!), не пытается иссушить тебя, а лишь приятно согревает. Ни ветерка, ни шелеста листьев, только птичьи крики да журчание воды.
Проходит вдали караван верблюдов, и приглушенно доносится звук караванных колокольчиков. На шее каждого верблюда подвешен пустотелый медный цилиндрик, издающий глубокий, мягкий и очень неспешный, как сама поступь этих животных, звон. Пахнет прогретой землей, зеленью соседнего поля, горьковатой акацией, даже у воды есть свой едва ощутимый, чуть-чуть болотный, но приятный аромат.
Вот и Хайдерабад. Незабываем хайдерабадский «Риц» – лучший отель города. Трехэтажное, бело-голубое сооружение на пыльной и донельзя заплеванной улочке, среди глинобитных заборов, не просыхающих даже в синдской жаре зловонных луж, меж зияющих разверстыми окнами и дверями лавчонок с ободранными вывесками. Постояльцев в этом отеле нет. Народ попроще предпочитает останавливаться в караван-сараях, мехманхане. Люди зажиточные останавливаются у знакомых, у родственников, а служивые – в государственных гостиницах, так что прибытие двух непривычного вида людей на большой черной машине вызвало легкую сенсацию в окрестностях дремлющей гостиницы.
Путешественников встречает в дверях босая личность, в европейского покроя брюках и заправленной в них, вопреки местному обычаю, рубашке, менеджер.
Номер – две плетенные из веревок кровати – чарпаи, накрытые измызганными, серыми с разводами простынями; санузел– кран в стене и дыра в полу. Решили умыться, пообедать и следовать дальше, о чем и сообщили озадаченному, но не очень огорченному менеджеру.
Обед примечателен обилием перца и мух. Мраморный столик в столовой издалека показался черным. Ожидавший гостей официант– рубаха навыпуск и босиком– взмахнул тряпкой, и черная поверхность моментально побелела, а тишина заброшенной столовой сменилась отчетливым жужжанием. Еще взмах тряпки над столом– мушиное войско рассеялось по комнате. Во всяком случае, обращать на него внимание уже не стоило, надо было только следить, чтобы наиболее дерзкие насекомые не пикировали в суп. Перец во всем – в супе, курице, подливке к курице, в тарелке вареного риса. Только в чапати, плоской, свежеиспеченной из муки грубого помола лепешке, перца нет.
Простая еда чапати – мука, вода и соль; замешивается тесто, раскатывается тонко, кладется на специальную подушку и одним движением припечатывается на стенку тандура – врытого