Моя группа отработает три дня в счет покрытия затрат на фильм «Лермонтов». Люди не должны видеть такого Лермонтова, нельзя выдавать это за Лермонтова. Я испытываю чувство боли и негодования, ведь Лермонтов – это наша «духовная родина».
Евгений Сидоров (проректор Литературного института):
– …Нельзя превращать Лермонтова в славянофила. Литературная основа фильма просто некачественна. Я был удивлен тем, что в фильме, кроме стихов Лермонтова, встречаются стихи Бурляева. Это вообще странно. Нет ни сценарной, ни драматургической основы.
К концу фильма я как бы сам подталкивал руку Мартынова. Не мог дождаться, когда же все это кончится?!»
И снова позволю себе небольшую ремарку. Те, кто сомневался в славянофильстве Лермонтова, часто апеллировали к якобы им написанным строчкам: «Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ…» На самом деле подлинность этого авторства вилами по воде писана. Многие профессионалы считают, что поэту их приписали сознательно – дабы принизить его славянофильство (к сторонникам этой версии относятся директор Пушкинского Дома, известный филолог Н. Скатов, публицист В. Кожинов и многие другие). Этой же версии придерживался и Бурляев в своем фильме. Другое дело, что в своих обобщениях он шел дальше: протягивал ниточку из прошлого в настоящее, дабы подать сигнал обществу о том, что под знаменами перестройки к власти рвутся оголтелые русофобы. Для того и стихи свои в фильм включил: не потому, что хотел потягаться с Лермонтовым, а чтобы сильнее осовременить идею фильма. Противники картины это прекрасно поняли, однако в силу конспирологии не могли сказать об этом в открытую, предпочитая разного рода намеки и обобщения. Из-за чего эта борьба для стороннего наблюдателя и напоминала схватку бульдогов под ковром. Впрочем, в киношном сообществе были люди, которые высказывались о сути фильма вполне определенно.
Сергей Бондарчук, встретив как-то Тамару Макарову, поинтересовался у нее, как она относится к ленте Бурляева. Та ответила честно: мол, фильм несовершенный, режиссеру надо еще учиться. На что Бондарчук сказал: «А вы знаете, что это первый фильм в мировом и советском кино, показывающий зло, мешающее людям жить…» Макарова спросила: «А какое это зло?» И получила в ответ: «Надо книжки читать». Так вот в отличие от Тамары Федоровны большинство критиков фильма прекрасно понимали, какое именно зло бичуется в «Лермонтове».
И вновь вернемся к воспоминаниям Н. Бурляева:
«Изабелла Дубровина:
– …Есть мелочи в фильме, которые становятся началом концепции. Это красная рубаха Лермонтова, расстегнутая до пупа так, чтобы был виден крестик. И даже галстук откинут в сторону, чтобы лучше видеть крестик.
Рубаха деда тоже распахнута, и тоже виден крест. Бесконечные купола, церкви, лампады и т. д. Религиозные мотивы в творчестве Лермонтова сильны, но нельзя же это преподносить нашему зрителю таким образом. А где же богоборческие мотивы, отмеченные мистиками, Мережковским? Это не Лермонтов, а какой-то неврастеник,