И он услышал нас, замшелый теоретик,
Он Ирочку Боровскую внезапно ниспослал.
Она знакомая была нам по транзиту,
Эйнштейн нас быстренько поднял на пьедестал.
NEW-YORK. Бродвей, 1978
Боровская сказала: «В километрах от Нью-Йорка тридцати
Кусок России посреди «Юнайтед Нейшен»,
Коровам можно покрутить немножечко хвосты
На ферме той «толстой фондейшн».
Ну что, помчались. Вдруг природа – красота,
На ней среди лесов стоят строенья,
И пахнет Русью здесь – здесь русская земля!
Ну, как из Пушкина-Есенина стихотворенье.
Там встретил нас сам князь Голицын,
Из сумрачных веков он настоящий князь
И сообщил название вакансий грубо – «жопомои»,
И я пообещал: «Лицом мы не ударим в грязь».
Затем повел знакомить нас с хозяйкой старческого дома.
Здесь я, признаюсь, просто обалдел вконец,
Встречала нас, аж в девяносто лет, Толстая Александра Львовна,
Об этом, думаю, наверно, «попросил ееТолстой-отец».
Работка предстояла – ты нам не завидуй.
Кати, вали, подмой, переверни, толкай.
России гордость этих старичков, старушек.
До той поры, когда Господь возьмет их в рай.
Попробую я описать людей, с которыми работал,
Светился в них честнейший жизненный подход,
Культура, воспитанье, вера в Бога, обращенье.
Господь с любовью им готовил к смерти переход.
Ведь это были офицеры белые, которые в двадцатых
Стреляли в лоб плывущих вслед за ними лошадей.
Стреляли, чтобы лошади не утонули.
Стреляли, плача, в лоб испытанных друзей.
Бескомпромиссные вели бои с большевиками,
Одессу, Севастополь покидая навсегда.
И лошади, плывя в воде, в Константинополь провожали,
Не понимая, что хозяев не увидят никогда.
Благодаренье Богу – мы столкнулись,
С ушедшим миром – тем, что не вернется вспять,
Здесь голубая кровь России умирала,
И никогда ей не вернуться к нам опять.
Фамилии Волконские, Лопухины, Голицын,
Оболенский и другие
Звучали чаще здесь, чем Сидоров, Петров.
Большевики, как сорную траву, их начисто скосили,
А из дворянских гнезд наколотили дров.
Спесивцева воздушною летящей Терпсихорой,
Балета русского краса, любовь и честь,
Тихонечко у нас, тихонько угасала,
Других больших имен не перечесть.
Весь русский генофонд собрался вместе.
Последние из могикан все были здесь:
Родан Багратион и Тихон Гербов —
России честь и совесть, всех не перечесть.
Вот фрейлины царя и Смольного лицея институтки
Здесь доживали век и часто наш язык,
Новейший русский сленг, не понимали,
Воспитаннейший мозг к абракадабре не привык.
А вера в Бога их была неколебима,
И