– Простите. – Я поднялась на ноги. – Я не подумала…
– Вы считали, что вам виднее. Все считают, будто знают, что мне нужно. «Давайте починим эти чертовы снимки. Пусть бедному инвалиду будет на что посмотреть». Я не желаю, чтобы эти чертовы снимки таращились на меня каждый раз, когда я торчу в кровати, пока кто-нибудь не вынет меня оттуда. Ясно? Как по-вашему, вы в состоянии это усвоить?
Я сглотнула.
– Я не собиралась чинить снимок с Алисией… Я не настолько глупа… Просто мне показалось, что со временем вы можете…
– О боже… – Он отвернулся от меня, его голос был язвительным. – Избавьте меня от психотерапии. Идите и читайте свои чертовы желтые журнальчики, или чем вы там занимаетесь, когда не готовите чай.
Мои щеки пылали. Я смотрела, как он пытается вписаться в узкий коридор, и сама не знаю, как выпалила:
– Вовсе не обязательно вести себя как последний козел!
Слова повисли в тишине.
Кресло остановилось. После долгой паузы он дал задний ход и медленно повернулся лицом ко мне, держась за маленький рычаг управления.
– Что?
Я смотрела на него, и мое сердце колотилось.
– Вы дерьмово обошлись с друзьями. Прекрасно. Вероятно, они это заслужили. Но я-то стараюсь, как могу, день за днем. И буду очень признательна, если вы не станете портить мне жизнь, как всем остальным.
Глаза Уилла распахнулись чуть шире. Он немного помедлил, прежде чем открыть рот.
– А если я скажу, что вы мне не нужны?
– Меня наняли не вы. Меня наняла ваша мать. И если только она не скажет, что больше не нуждается в моих услугах, я останусь. Не потому, что мне есть до вас дело, и не потому, что мне нравится эта дурацкая работа, и не потому, что хочу изменить вашу жизнь, а потому, что мне нужны деньги. Ясно? Мне правда нужны деньги.
Лицо Уилла Трейнора почти не изменилось, но я заметила на нем удивление, как будто он не привык, чтобы с ним не соглашались.
«Вот черт, – подумала я, начиная понимать, во что влипла. – На этот раз я действительно все испортила».
Но Уилл только смотрел на меня, а когда я не отвернулась, еле слышно вздохнул, как будто собирался сказать что-то неприятное.
– Ладно, – произнес он и развернул кресло. – Просто положите фотографии в нижний ящик, хорошо? Все фотографии.
И с тихим гулом он исчез.
5
Когда тебя катапультирует в совершенно новую жизнь – или, по крайней мере, с размаху прижимает к чужой жизни, словно лицом к окну, – приходится переосмыслить, кто ты есть. Или каким тебя видят другие.
За четыре короткие недели интерес родителей ко мне поднялся на пару-тройку пунктов. Я стала каналом в другой мир. Особенно для мамы, которая каждый день расспрашивала меня о Гранта-хаусе