Повисла пауза. О чем говорить, когда все и так ясно. Надо прощаться и уходить.
– Ты хочешь, чтобы я тебе повысил ставку за концерт? – прямо спросил Ларик.
– Нет, нет, – испугался Влад. – Ни в коем случае.
– А о чем ты хотел поговорить?
– О новом альбоме. У меня есть стихи, – вывернулся Влад.
– Чьи?
– Ты будешь смеяться. Пушкина.
– Как раз не буду смеяться. Пушкин хороший автор, которого сегодня плохо знают. Жанна, ты знаешь Пушкина?
– Фамилию слышала, а читать не читала, – призналась Жанна.
– Одноклеточный организм. Муха-дрозофила, – заметила дочь Ларика.
– А ты кто? – огрызнулась Жанна.
– Девочки, не ругайтесь, – попросил Ларик. Посмотрел на Влада и сказал: – У тебя хорошие мелодии. Ты – мелодист. Это редкий талант. Твои мелодии запоминаются и застревают в душе.
Ларик замолчал. Влад не понял: это конец фразы или будет продолжение.
– И что? – спросила Жанна, которая тоже не поняла.
– Зачем просить, когда можно заработать? – продолжил Ларик.
– А я и не просил, – отрекся Влад.
– Просил, просил… Только молча.
Ларик плеснул Владу виски в чистый стакан. Это был знак согласия и примирения. Влад выпил.
Алкоголь быстро подействовал. Влад сидел и мечтал и предчувствовал, что завтра же сядет писать новый альбом. Мелодии стояли у горла.
Влад вернулся домой в три часа ночи. От него пахло спиртным, что недопустимо. В руках была клетка с механической птичкой.
– Что это? – спросила жена.
– Результат переговоров. Пример для подражания. К ней с говном, а она поет…
– Выпил… – определила жена. Взяла клетку. Вгляделась в птичку. – Какая милая…
В конце лета к Ларику зашел Якуб.
Ларик неожиданно обрадовался, как будто увидел близкого родственника. Якуб свободно передвигался на обеих ногах, никаких следов травмы. Молодые кости прочно срослись.
В руках Якуб держал большую белую дыню. – Тебе… – Якуб протянул дыню Ларику. – Сорт «торпеда». Половина сахар, половина мед…
Дыня действительно была очень сладкая.
Чужие проблемы
У меня была подруга. И есть. Ведущая актриса ведущего театра. Она приехала из Харькова, чтобы завоевать Москву. И завоевала.
У подруги была дочь. И есть. Людка. Только раньше она была маленькая, а сейчас молодая.
Моя подруга оставила годовалую дочку в Харькове, в каком-то интернате или в детском доме, не знаю точно. Больше оставить было негде. Ни мужа, ни родителей у подруги не было, только одна, но пламенная страсть к театру. Бог заложил в нее актерский талант, и этот талант распирал ее, вопил и рвался наружу.
Подруга изредка ездила в Харьков, навещала дочь, привозила ей гостинцы: сладости, игрушки. Пробыв положенное время, подруга уходила, и на Людку тут же нападали дети постарше и все отбирали. Людка пыталась защитить свои кульки и коробки, но