В окне первого этажа, вдоль которого она спускалась, горел свет. Моряки, смакуя ром, уставились в угол у камина, где явно разгоралась очередная пьяная ссора. Драки, запрещенные на корабле, вызывали у любопытных пиратов большой интерес, всем хотелось увидеть такое захватывающее и интересное зрелище. Катарине это было на руку. Она прыгнула, но, больно вывихнув ногу, не смогла сдержать крик от боли.
Один из моряков, вероятно, услышав ее стоны, приложил руку к окну, напряженно вглядываясь в ночную темень. Это был очень красивый юноша лет восемнадцати или немногим более. Острый, как лезвие кинжала, взгляд полоснул по лицу девушки.
– Раньше надо было глядеть! Там, на корабле, теперь-то что пялиться. – Лежа под окном, в двух футах от него, с раздражением подумала Катарина, затаив дыхание. – А сейчас в этакую ночь – гляди не гляди, – все равно ничегошеньки не увидишь.
Молодой человек, вглядываясь в ночную темень, казалось, уставился прямо на Катарину, но ее он не видел. Красавец с темными волосами и пронзительными голубыми глазами – глазами, которые так много обещали, давно уже привлек ее внимание. В отличие от других он был всегда галантен и обходителен, но, казалось, избегал общения с ней.
Несколько мгновений девушка как зачарованная смотрела на него, не в силах отвести взгляда, потом отвернулась и закрыла глаза. Но то, что она увидела в комнате потом, ошарашило ее не на шутку.
Того, кого она там увидела Катарина, меньше всего ожидала встретить за одним столом с ее тюремщиками. Катарине сделалось не по себе.
«Да нет же, такого не может быть, мне показалась» – подумала она, вглядываясь сквозь грязное стекло. За одним столом с капитаном пиратов, с кровавым убийцей Стивеном Реттом сидел как ни в чем не бывало ее старый и верный слуга Стефан Уизли!
– Как он мог! Стефан, служивший еще у ее деда, Стефан, нянчивший ее с пеленок! Ведет непринужденную беседу с Реттом, что-то показывает ему на карте, заискивающе любезничает с ним и пьет вино! Такого вероломства она от него не ожидала. Из горла Катарины непроизвольно раздался протяжный стон.
– Джон, что там? – последовал грубый окрик.
– Ничего не видно, сэр! Возможно, ночная птица.
– В это окно, закопченное и грязное и немытое с того момента, когда построили этот хлев, и днем-то разглядеть что-либо практически невозможно, а уж в такую ночь!
Это была чистая правда, стекла в окнах становились чистыми только в одном случае – когда их разбивали. Правда, разбивали их с завидной регулярностью. Но загрязнялись они гораздо быстрее.
– А ну выгляни за дверь и пристрели мерзавца, который подслушивает нас, а потом поди-ка проверь, как там наша пленница.
– Джон, значит. А он ничего. – Катарина осторожно, превозмогая боль, отползала от окна в ночную темень, – Пока он дойдет до моей комнаты и поймет, в чем дело, я буду уже далеко.
За