Первый человек, которого он увидел, войдя в комнату, был Пантюшка. Он сидел возле стола, держа между колен короткую кавалерийскую драгунку.
— Эге, здорово! — обрадованно сказал Лешка.
Пантюшка поднялся ему навстречу. Лешка сразу заметил в нем значительные перемены. Прежде всего, Пантюшка был ранен. Левый рукав его черной, перешитой из матросского бушлата куртки свободно болтался: рука была подвешена на полосатой косынке. Пантюшка осунулся, под глазом у него темнел сине-желтый кровоподтек.
— Ты откуда взялся? — спросил Лешка.
— Не спрашивай, — хмуро ответил он. — Всюду был — цейхгауз брал, на передовой околачивался, вот пришел…
— Что так?
— Прогнали…
— Из-за руки, что ли?
Пантюшка не ответил. Помолчав, он насупился и сказал:
— Я за делом пришел.
— Ну?
— Устрой меня, Леш, к вам, хотя бы… Хожу как неприкаянный.
— Вот те раз! — удивился Лешка. — Да ты расскажи, что было?
Пантюшка сел на табурет, с подозрением посмотрел на двух спящих в углу фронтовиков.
— Чего рассказывать… — неохотно начал он. — Как мы с тобой разошлись, пошел я к бате и говорю: «Принимай в отряд, и все тут; небось, — говорю, — чужих сыновей тебе не жаль!..» Ты моего батю знаешь. Оскалился и на меня: «Я вот тебе покажу, — говорит, — кого мне жаль, а кого не жаль!..» А кулаки у него известно какие — почище свинчатки. Ну, я связываться не стал, ушел и думаю: «Тоже мне революция, когда человеку ходу не дают. Без вас обойдусь». Стал тебя искать — не нашел. Что делать? Добыл дрын железный, сам, думаю, буду воевать. Всю ночь по городу шатался, приглядывался к немцам. Потом вижу: идут куда-то фронтовики. Я за ними. Они в засаду сели возле цейхгауза, и я недалеко пристроился. На рассвете, когда вся буча заварилась, те фронтовики давай цейхгауз брать. Пальба началась, фронт! Немцы побежали. Я за углом приспособился и, как немец выскочит, я его дрыном по каске-р-раз! Он с карачек. Другой выскочит, я и другого. Штуки четыре немцев уложил!..
— Ты не завирайся, — предупредил Лешка.
— Вот как бог свят! — воскликнул Пантюшка. Впрочем, он не стал задерживаться на доказательствах и продолжал: — Как взяли цейхгауз, я, конечно, винтовку раздобыл и уже от тех фронтовиков не отставал. Ребята хорошие, командир у них — Павленко фамилия, и меня не гнали. Стал я с ними ходить…
— А сюда почему не заглядывал? — спросил Лешка — Не видал я тебя.
— Сюда не ходил, чтобы батю не встретить. Да и почем я знал, что ты здесь… Ну вот. После, значит, ушли мы на передовую. Ох, что там было, Леш! Матросы немцев гранатами глушат, что твоих карасей! Я там, к слову, про тебя узнал, что при Силине состоишь, сказал один фронтовичок, молодой такой, зубастый.
— Пахря, должно быть?
— Пахря, верно! Мы с ним по соседству были. Ну вот. Вчера вечером, как