– Есть-таки достаточно-с! – отвечал секретарь.
– Вылеживаются?
– Так точно, ваше сиятельство, вылеживаются.
– Ах, братец, что же ни одно не вылежалось, что ли? Как бы не зачичкали! А мне, братец, необходимо… Ну… понимаешь!..
– Точно так, ваше сиятельство, понимаю. Но дела решены, подписаны и просители по ним уже вызывались мной и побывали в передних вашего сиятельства.
– Так зачем же дело стало? Ведь знают, что без подорожной не отпущу от себя, хоть три года ходи. Что же не представляют подорожные?
– Сейчас многим представил дела для просмотра. Надо думать, ваше сиятельство, снабдили подорожными, – невозмутимо сказал секретарь и достал из папки кипу дел. Он подавал их одно за другим князю, который встряхивал их за корешок, причем из листов дождем сыпались крупные ассигнации и кредитивы и скоро кругом князя весь пол был ими усыпан.
– Постой, постой, – отстраняя оставшиеся в руках секретаря дела, сказал князь. – Мне пришла в голову счастливая мысль… Мы, ученые… Nous autres savants… воспитанные на образцах классической поэзии… Помнишь, как Юпитер сошел к прелестной смертной золотым дождем? Вот и мне, глядя на эти «подорожные», пришла в голову удачная мысль… Сними пудромантель и подай мне шлафрок, – приказал князь парикмахеру. – Да поднимите же эти листочки! – небрежно носком узорной туфли отпихнув несколько кредитивов, валявшихся на полу, продолжал он.
Парикмахер, секретарь и камердинер бросились поднимать «подорожные». Собрав их, они совокупили пачку довольной толщины. Секретарь выколотил из нее приставшую пудру и с низким поклоном подал князю.
Лопухин небрежно сунул пачку за подкладку шлафрока.
– Теперь эти дела можешь отправить просителям без замедления, – приказал он секретарю. – А эти подай мне.
И, взяв пачку дел под мышку, князь удалился из уборной, пощелкивая туфлями.
Секретарь, парикмахер и камердинер-итальянец посмотрели ему вслед и многозначительно переглянулись.
IV
НОВЫЙ ЮПИТЕР
Любовница князя, юная красавица-англичанка, была дочерью старого англичанина, придворного медика, состоявшего и постоянным врачом английского посланника лорда Уитворда. Муж госпожи Госконь, родом шотландец, был директором Олонецких заводов и занимал значительное масонское положение. Из Шотландии он вывез не только металлургические тайны, но и важные секреты своего ордена.
Госпожа Госконь занимала отдельные роскошно обставленные покои в близком соседстве с кабинетом