– Тогда сберечь надо.
– Как, фатер?
– Не горюй. Уведу я его в Дальнюю тайгу. Ружейный припас у меня в сборе, а харчи вели стряпке подготовить. Поживу с ним, поохочусь. Никому и в голову не придет, что он со мной.
Горбяков задумался. Непростой вариант предлагает старик. До Дальней тайги, где не раз обитался по разным нуждам Федот Федотович, два дня ходьбы. Есть там избушка. Кроме охоты, можно заняться рыбалкой. Питание не вопрос. Но даль – страшенная, глушь – чудовищная, путь, доступный только опытному таежнику. А вдруг центр изыщет какой-то другой способ сбережения Акимова? А вдруг всплывет срочная, неотложная возможность перебросить его с верной оказией, скажем, под видом секретного государственного чиновника для тайных поручений? Что он, Горбяков, тогда сделает? Как он достанет его из этой распрочертовой Дальней тайги, отделенной от Парабели и лесами, и реками, и болотами?
– Вот что, фатер: сходи-ка к уряднику, отнеси ему порошки. Отдай жене и скажи, что Федор Терентьич велел уложить самого в постель. Шутки, мол, плохие с его худобой, да при таких длинных дорогах в Нарым.
Старик вопросительно поглядел на Горбякова. Тот поймал взгляд и понял его:
– Расчет такой, фатер: Филатов ляжет в постель, и облава, которую он назначил на завтра, не состоится. Пока ты ходишь, я тем временем кое-что прикину в уме. Старик вышел и через минуту появился снова, одетый по-зимнему: полушубок, мохнатая шапка из собачины, пимы с высокими голяшками.
Горбяков подал старику лекарства, предназначенные уряднику, предупредил на всякий случай:
– От себя, фатер, никаких дополнений. Передай – и назад.
– Вестимо, – буркнул Федот Федотович. Под нависшими бровями сверкнули молодым блеском лукавые глаза, улыбка чуть тронула обветренные губы и тут же погасла, как искра на ветру.
Снег проскрипел под ногами старика возле окон. «Морозит!» – промелькнуло в голове Горбякова. Он зашагал опять из угла в угол. Прикидывал самое разное: «Если я приведу его к себе. Изобразит он начальника, прибывшего из Томска, к примеру, для… для проверки чего?.. Не то. К тому же остается вопрос: с кем, на каких подводах он прибыл? Каждый ямщик на виду. Нет, от такого варианта придется отказаться.
Может быть, его передвинуть в другое место? Увезти, скажем, на Обские плесы, к рыбакам. Увезти мне самому, под видом городского знакомого… Попросить приютить на недельку – как любителя рыбного промысла зимой… Ну, а через неделю что делать? И есть ли гарантия, что его там не выдадут в первый же день? Полицейские снуют теперь повсюду, где только есть люди».
Так ничего и не придумал Горбяков до возвращения старика. А старик принес новость сногсшибательную:
– Лекарствие, Федя, передал супруге. Благодарила ужасть какими пронзительными словами. Велела помянуть, что в долгу не останутся. Намек ясный: за добро отплатят добром.
– Самого не видел?
– Видел! Отдается своей мерзопакостной службе…
– То есть?
– Сидит с костаревским стражником