Однако начать разговор и попытаться выяснить волновавшие их вопросы они не рисковали. Федот Федотович помнил наказ зятя: «Не вяжись к человеку с расспросами». Акимов же за четыре года подпольной работы усвоил святое правило: «Конспирация – мать успеха. Не торопись доверяться. Доверяясь, помни о безопасности товарищей».
Все же сидеть напротив друг друга и молчать было неудобно. Акимов расспрашивал старика о том о сем, а главным образом о тайге.
– Тут, паря, лесов столько, что хоть сто лет живи, а всех мест не обойдешь, – с охотой рассказывал Федот Федотович. – И озер многое множество: есть глубокие – дна не достанешь, темные водой, а есть светлые, родниковые. Леса тут тоже разные. Вчера шли больше березниками да ельниками, а сегодня в чистый лес ступим: сосняк, кедрач, и такой кедрач, что душа у тебя возрадуется. Дерево к дереву.
Слушая старика, Акимов про себя думал: «Встречусь с дядюшкой, первым делом начнет расспрашивать о местах, в которых побывал. Если расскажу приблизительно, примется ругать. «Болван ты, Ванька! Какой случай упустил! – скажет он сердито. – Карту надо было сделать, опись и зарисовки произвести». Опись, зарисовки… А, собственно говоря, чем производить опись? И на чем? В шапке запрятан огрызок карандаша с мизинец величиной и клочок измятой бумаги в две ладони – не больше. Прихватил в самый последний момент – вдруг возникнет неотложная необходимость что-то написать…»
– А кого промышляешь, Федот Федотыч: зверя или птицу? – Любопытство Акимова разгоралось с каждой минутой разговора.
– А как когда. В прошлый год купецкий прикащик позвал охотников, говорит: «Велел хозяин добыть ему как наиможно больше тетеревов и глухарей. Будет отправлять в сам Питер, а может, куда и подале, в заморские страны. Сказывал, будто сильно чужеземцы почитают нашу птицу». А нонче вот наоборот дело повернулось: давай ему больше пушного зверя, а особо горностая. Повезет вроде все сам на ярмарку к англичанам.
– А как платит купец? Не обсчитывает?
– Ну как же не обсчитывает!.. Без этого не бывает. Вначале приемщик обсчитывает. Ему тоже пить-есть надо. Потом кладовщик. Потом управляющий. А там дальше – хозяин. Он уж о барыше печется…
– Один – с сошкой, семеро – с ложкой, – усмехнулся Акимов.
– Во-во! – весело рассмеялся Федот Федотович и встал. – Ну, паря Гаврюха, пора в дорогу. С богом – ура!
Старик прибрал со стола посуду, осмотрел печку, не торопясь оделся. Акимов пристально наблюдал за ним, запоминая все, что он делал. «Неужели придется до весны прозябать в этих трущобах?» – думал Акимов, ощущая холодок внутри. «Все может случиться, Иван, – обращался к себе в третьем лице Акимов. – Учись жить по-таежному, береги терпение, оно еще тебе пригодится».
Метель не унималась. И небо и земля – весь белый свет был заполнен взбудораженным снегом. Снежинки забивали глаза, ноздри, уши, при порывах ветра остервенело хлестали по щекам. Деревья качались, поскрипывали. Было сумрачно, серо, как бывает перед наступлением потемок…
– Скоро, паря, в кедровник