Карта Ливонии. Антверпен 1573–1598 гг.
Ходкевич прибегал к подобного рода дипломатическим уловкам, чтобы отвратить опасность со стороны московского государства от Ливонии, которой он управлял. На верность этой страны Речь Посполитая не могла вполне положиться, как мы видели уже выше. В описываемый нами момент многие Ливонцы готовы были подчиниться Магнусу, который снова, при поддержке Иоанна, вел войну со Шведами, чтобы приобрести себе шведскую часть Ливонии; Ливонцы надеялись, что единоплеменный с ними государь выручит их родину из того бедственного положения, в котором она находилась[72].
Как бы в оправдание опасений за судьбу Ливонии, в Польшу пришло известие, что Магнус, имея в своем распоряжении московское войско (12 000 человек), завладел городом Перновом, принадлежавшим Речи Посполитой. Противники кандидатуры Иоанна увидели в этом действии царя результат уговора с его сторонниками в Литве и Польше; они думали, что эти последние посоветовали ему подействовать на своих врагов угрозою, чтобы провести свою кандидатуру[73]. Вследствие этого тревога еще более усилилась.
Чтобы затянуть переговоры, сенаторы Речи Посполитой не дали Елчанинову опасной грамоты для царских послов и оправдывались перед царем тем, что многие из них уехали со стенжицкого съезда, на котором присутствовал московский гонец. Важнее всего было для них сохранение мира; об этом они и просили Иоанна в грамоте, которую они послали к царю через Елчанинова[74].
К образу действий вельмож Речи Посполитой Иоанн отнесся недоверчиво[75]; однако вести, сообщенные Елчаниновым, укрепили в нем надежду на то, что выбор его в короли возможен. Вследствие этого он отправил к сенату Речи Посполитой гонца Семена Бастанова, чтоб взять опасную грамоту для посольства, которое царь намеревался отправить в Польшу[76].
Кандидатура Иоанна могла иметь полный успех. Польская и литовская шляхта и после стенжицкого съезда относилась весьма сочувственно к кандидатуре царя[77], так что папский нунций, отстаивавший интересы австрийского двора, готов был поддерживать эту кандидатуру, ибо у него мелькнула мысль о возможности обращения Иоанна в католичество, когда царь сделается королем Речи Посполитой[78]; аристократия же по-прежнему готова была употребить все средства, чтобы посольство Иоанна не явилось на избирательный сейм[79].
Кроме того, успеху царя вредила излишняя осторожность, медленность и неопределенность его политики. Шляхта, собравшаяся на избирательный сейм в Варшаву (7-го ноября), ожидала московского гонца с большим нетерпением[80]. Когда она узнала, что