Мы, правда, на тот момент всего этого не знали, ведь у нас-то сетка ПВО нормальная была. Просто крутились и офигевали от экранов и команд. Только потом информация по капелькам дотекла до нас. Информация о том, что весь сыр-бор был из-за неправильной сетки ПВО. Сейчас, по прошествии стольких лет, думается: какая, блин, разница, кто как квадратики пронумерует, а получается, что сие могло привести к всеобщему катаклизьму. Впрочем, и на гражданке неправильно проставленные буковки, циферки и стрелочки, например, у авиа-или ж/д диспетчера, тоже могут иметь весьма печальные последствия.
Как меня чуть не оженили
Первый год своей службы я ходил холостым. И «во дни тягостных раздумий» Петрович частенько успокаивал меня: «Не боись, лейтенант. Найдем мы тебе бабу. Без п… ы, но работящую». Временами последнее предложение заменялось на: «беременную, но работящую». И вот в один из таких дней Петрович, наверное, решил привести свою угрозу в действие.
Начало картинки я не помню. Помню только с места, когда мы с Петровичем оказались в хате председателя какого-то колгоспа (коллективного господарьства или, по-нашему, колхоза). Как мы там оказались – извиняйте, не помню. То ли было это на учениях, когда мы пошли налаживать связи с местным населением, то бишь с руководством оного. То ли это было, когда мы с Петровичем зачем-то поехали в село Вербка-Мурована. Да и какая, в сущности, разница. Оказались у председателя – и оказались.
Помню, сели за стол. На нем зараз появился, как вы уже поняли, самогон – ну как же без него! Петрович меня представил: «А это наш москвич». На что председатель сразу оживился: «О, как классненько! А я за него дочь свою выдам». Откуда ни возьмись появилась та, которую хотели за меня просватать. Замещенная память рисует (из фильмов, наверное) национальный малоросский наряд, стать – кровь с молоком, хлеб-соль на рушнике и имя Ганка. Разумеется, этого ничего не было. Помню только дурацки хихикающую деваху с бюстом не иначе как пятого нумера, которая шастала туда-сюда, принося снедь и выпивку. Я даже испугаться не успел уготованной мне участи, как уже выпил установленную самим же для себя безопасную меру самогона. После чего при очередном разлитии горилки выдал дежурную фразу: «Все. Мне хватит». Это привело к немой сцене. Председатель удивленно посмотрел сначала на меня, потом на Петровича, наверное, мысленно вопрошая его: «Кого ты мне привел?» Петрович так же, одним взглядом, ответил: «Ну что делать. Такой вот москвич. Могут же быть у человека маленькие недостатки». Наконец председатель обрел-таки дар речи и выдал: «Да на фига мне такой зять, который и выпить-то толком не может! Нет, не отдам за тебя свою Ганку (пусть здесь это будет она)». У меня с души отлегло. На этот раз обошлось.
На втором году службы я уже и сам (или так тогда казалось, что сам) женился. Причем жена не подходила ни под одно из двух определений Петровича.
Раз