– Как?! – возмутился Байрон. – Вы, сэр, мои произведения без моего согласия переводите?! И, небось, публикуете миллионными тиражами да наверняка в Интернет сгрузили для всеобщего бесплатного обозрения?! Да вы знаете, что я с вами за это сделаю?! Это же форменное нарушение авторских прав, и у нас за это строго судят!
– Ни хрена себе! – удивился Пушкин и почесал бакенбардину. – Я к нему со всем уважением, а он даже понять не хочет, что переводит его не какой-нибудь фиглин-миглин, а самое что ни на есть солнце русской поэзии! Змею на груди пригрел, анчар ему в дышло! Это ж надо, как я обломался?!. Слушай, Жора, может, всё-таки договоримся, а? Поедем к цыганам, шампанского выпьем, братьев Жемчужных да Машу Распутину послушаем не в записи, а в оригинале?
– Нужна мне твоя Маша! – заупрямился Байрон, – Если я захочу, мне сам сэр Элтон Джон на рояле сбацает не хуже братьев Жемчужных, вот! А за авторские права, то есть за базар всё равно отвечать надо! За такие проступки в нашем аристократическом кругу одними канделябрами по морде не отделаешься!
– Не-е, брат, – рассмеялся Пушкин, – что я вам – резиновый? Меня уже Дантес на дуэли ждёт не дождётся, не могу.
Вдруг он меня… того, тогда я по отношению к тебе обманщиком откажусь. Лучше давай я сам тебе портвешку пузырёк выкачу и – замнём для ясности…
Махнул рукой Байрон и, прихрамывая, убежал на все четыре стороны. Лучше уж отстаивать права греков против турков или наоборот – хрен их разберёт! Там больше ясности. А в России никаких своих прав не отстоять, будь ты хоть трижды лордом и солнцем английской поэзии.
Ко всему прочему, поклялся Байрон, что за такие проделки принципиально не станет переводить стихи Пушкина на английский язык, и слово своё сдержал. Можете сами убедиться – полистайте его собрание сочинений…
Дельвиг и Кюхельбеккер
Пушкинские современники и однокашники по Царскосельскому лицею Дельвиг и Кюхельбекер были неплохими поэтами, но, как ни старались, до своего именитого коллеги дотянуться не могли. Однако под сенью его величия успешно издавали свои книжки и, может, канули бы в лету, как многие из их круга, если бы постоянно не ссылались на авторитет великого Александра Сергеевича.
И ещё им очень не повезло с фамилиями. Будь они, к примеру, Петровым и Сидоровым, им жилось бы куда проще и комфортней. Не смотря на то, что русский язык был для них родным и близким, а немецкий, французский и прочие – выученными и чуждыми, всё равно настоящими русскими поэтами их никто упорно не считал. А некоторые даже подозревали, что они скрывают своё еврейское происхождение. Более того, их стихи почему-то казались искусными переводами с какого-то иностранного.
Впрочем, время, в которое они жили, было, наверное, всё-таки наиболее удачным для них. Живи они