– Я уже говорила, что хотела бы видеть в твоем лице друга. И поверь, все это не просто женская прихоть. У меня к тебе серьезное дело.
Глеб пошевелился на стуле. Тамара пристально посмотрела на него и снова сказала:
– Я несчастная женщина, Глеб. Разговаривать о делах не умею. Это мой муж – деловой человек. А я всего лишь слабая женщина. Даже не знаю, как начать.
– Начни с начала, – сказал спокойно Корозов, также отложил вилку и нож, приготовившись внимательно слушать.
– Мне, возможно, потребуется защита, Глеб, – она немного подумала, беспокойно пробежала глазами по залу, – и я боюсь, что очень скоро.
– Защита? – Корозов откинулся к мягкой спинке стула, вопросительно приподнял подбородок. – Но почему ты решила поговорить об этом со мной? Тебе стоило бы обратиться в полицию.
Тамара набок наклонила голову, слегка коснулась ладонью черных вьющихся волос, и в глазах метнулись искорки страха:
– Мне нельзя обращаться в полицию, меня могут сразу убить. А я не хочу умирать, Глеб. Я не знаю, как мне правильно поступить. Я совершенно выбита из равновесия. И решила обратиться к тебе за помощью, потому что верю: ты не откажешь жене человека, который часто помогал тебе.
Корозов не отрываясь смотрел на женщину. Ее загадки напрягали его. Хитро подходила, издалека. Вот уж точно: мужчина и женщина – это две разные субстанции. Женщины любят разводить бодягу, говорить с предысторией, нагнетать атмосферу. Мужчины же предпочитают конкретику, чтобы коротко и ясно. Нередко рубят сплеча. Конечно, не все такие и здесь бывают особи с разными закидонами. Однако, как водится, это исключения из правил. Глеб терпеливо дослушал Тамару.
– Почему ты решила, что тебе угрожает убийство? – спросил. – Возможно, тебе просто кажется на почве нервного расстройства. Я понимаю твое состояние. Ты сейчас вся на нервах, вся на иголках. Но сама подумай, кто тебе может угрожать? Чем ты можешь быть опасна для кого бы то ни было? Ерунда все это, Тамара, чушь полная. Тебе просто нужно успокоиться.
Женщина вздохнула, запустила пальцы в волосы, словно намеревалась сломать прическу, но вовремя одумалась и убрала руки от головы.
– Если бы я только могла знать, от кого ожидать удар? – ответила. – Но я не ведаю этого, Глеб! Однако мне точно грозит опасность. Уверяю тебя! Впрочем, вот, послушай сам, – она поискала глазами смартфон, увидала дамскую сумочку на кресле, протянула руку, взяла, раскрыла, достала его и включила автоответчик: – Это я получила на следующий день после похищения моего мужа из ресторана.
Глеб услыхал незнакомый грубоватый голос, отрывистый, с частыми ударениями на слогах, как удары молота по наковальне. Он резко бил по ушным перепонкам, точно намеревался разорвать их: «Послушай, тварь, твоего мужика зарыли в сырой земле! Если сообщишь в ментуру, тебе перережем глотку! Даем тебе десять дней сроку, чтобы собирала свои пожитки и сматывалась подобру-поздорову. Твоего здесь ничего нет и не будет! Убирайся вон! Предупреждаем: