Аркадий поднялся в моих глазах на уровень очевидца первого пришествия.
Позже я узнал, что мой коллега родом из Омска, где в свое время ему доверили руководство небольшой комсомольской ячейкой, но, узнав о неформальных взглядах, быстренько попросили из юношеской сборной компартии. В конце восьмидесятых он переехал в Ленинград, где почти закончил Политех, но все испортили ранний неудачный брак и, как у многих «неформалов» того периода, тяга к расширению сознания с помощью различных препаратов. Словом, человек трудной судьбы. За свои сорок с небольшим он успел полежать почти во всех психушках города, украсить биографию доброй сотней приводов в органы и даже отмотать срок в колонии-поселении за бытовое хулиганство по подставе бдительных коммунальных соседей.
Скорешившись, мы частенько после работы болтались по квартирникам (раньше я думал, что их уже лет двадцать не существует), много пили, слушали задумчивые песни под гитару, которые исполняли седоволосые приятели моего друга, и часами ломали головы на кухнях, как сделать лучше жизнь простых трудящихся. Очень скоро я узнал, чем «левые» отличаются от «правых», кто такие «центристы», и на примере «Ста лет одиночества» Маркеса сравнивал всю эту разношерстную публику с либералами и консерваторами.
Анархическая идея устройства общества, разумеется, представлялась мне утопией, но ведь под лежачий камень вода не течет, поэтому надо было что-то делать. По мнению многих моих новых знакомых, которое, в общем-то, совпадало и с моим, Аркадий был идеальной фигурой вождя с его знаниями, опытом и стремлением.
Самым простым способом были, конечно, интернет-рассылки, листовки и митинги. Вокруг нас сформировалось немало народу: по большей части приезжие студенты и безработные, правда, встречались и «мажоры». То ли от избалованности и пресыщенности, утягивающей в сказочный бунтарский революционно-подпольный мир, то ли действительно по идеологическим соображениям они периодически вливались в наши ряды. Учитывая их постоянную готовность делать финансовые вливания в дело революции, все члены нашего дружного, пока еще не очень радикального сообщества были бесконечно рады. Некоторые из них свято верили, что после победы Аркадия на выборах в Думу они займут рядом с ним лучшие места и получат замечательный старт для своей политической карьеры. Меня, конечно, изрядно подбешивали встречающиеся среди «мажоров» гбтэшники[11], но Аркадий успокаивал меня тем, что в по-настоящему свободном обществе каждый имеет право на самоопределение