Март 1611-го. Князь Пожарский – в столице.
Заплатить кровью… Московское «Страстно́е восстание»
Напряженность в русской столице постепенно росла. Поляки вели себя своевольно, москвичи их недолюбливали. Глава польского гарнизона Александр Гонсевский первое время поддерживал дисциплину среди своих подчиненных. Он даже казнил нескольких молодчиков, причинивших тяжкие обиды московским жителям. Но присутствие инославного иноземного гарнизона не могло не провоцировать стычек с местными жителями. Тем более, поляки вели себя вызывающе.
Политическая сделка, совершенная боярским правительством с поляками, всё более и более оборачивалась убытками, прибыли же от нее оказалось до крайности мало. Жолкевский ушел, попугав Лжедмитрия II, но не разгромив его воинства. Допустим, Гонсевский остался в Москве охранять ее от «тушинцев». Однако… в декабре 1610-го самозванец погиб. Армия его лишилась лидера, враждебного Владиславу. Так от кого теперь берег русскую столицу пан Гонсевский? – задавались вопросом москвичи. А поляков требовалось кормить и поить, между прочим. Русские войска большей частью оказались выведенными из Белокаменной – прежде всего подразделения стрельцов. Но зачем? Кому они угрожали? Разве только пропольской адинистрации. С разрозненными отрядами «тушинцев», утративших вождя, они отлично справились бы. Как и с поддержанием порядка в самом городе. Владислав к Москве не шел. Сигизмунд запугивал и стеснял русских послов, продолжая осаждать Смоленск. Король не дал никаких гарантий сохранности православия и Русской церкви. Ее глава Гермоген испытал на себе давление чужой власти и русских ее приспешников.
Под давлением этих неудобных обстоятельств роль польского гарнизона в Москве с каждым днем всё более оборачивалась незамысловатым амплуа оккупационного корпуса.
Хуже того, самих поляков раззадоривали подлые советы русской администрации, выхватившей власть у боярского правительства. Эти голубчики выслуживались, как могли. Им требовалось представить свою деятельность весьма полезной. По их рекомендациям Великий город принялись разоружать. Снесли решетки ночных караулов, защищавшие ночной покой москвичей.
Именно они, люди изменного обычая, предлагали найти удобный предлог и ударить как следует по местным жителям – раздавить их силу, пока не началось массированное организованное сопротивление.
Поляки располагали 6000 собственных бойцов и 800 немецкими наемниками. Они боялись при столь ограниченных силах не справиться со стихией городского восстания, а потому приготовились к самым радикальным мерам по его подавлению.
Один