Али Бабаев и сорок покойников. Михаил Ахманов

том же примерно количестве, считая с младенцами и стариками. Все пьяные, кроме младенцев, но и те хлебный мякиш со спиртом сосут. Удивились евреи, пожалели убогих и решили частично ассимилироваться. Закупили песцов и оленей на свои полярные прибавки, сожгли дома, воздвигли чумы и ввели сухой закон. Постепенно дело наладилось. Шел год за годом, кто уезжал, кто приезжал, а в чумах уже пищали хитроглазые детишки, и скакали на оленях парни и девицы семитской внешности, но по паспорту все, как есть, талды-кейнары. Такое у евреев было свойство в СССР: хоть с чертом породнятся и станут вовсе уже не евреями.

      Так ли, иначе, но свежая кровь спасла талды-кейнаров от вырождения. Их племя плодилось и размножалось, но к простодушию сынов природы добавились хитрость и гибкость, а также тонкое искусство соответствия моменту. Во времена Андропова был у них партком, в эпоху Горбачева – комитет по перестройке, а с явлением в Россию демократии они избрали губернатора. Только с думским представителем им не везло: своих такого калибра не водилось, а из Москвы им слали сущих крысюков.

      Самолет разгрузили. За штабелем ящиков, где крутились парни в кухлянках, раздался характерный звон. Бабаев прислушался, склонив голову к плечу, потом спросил:

      – Бьют?

      – Бьют, – подтвердил Шлема Омрын. – Бутылка нам не надо. Нам надо компутел.

      – Выбрать меня, будет компутер, – проворчал Али Саргонович.

      – Ты, Бабай, еще не агитируй. Рано! – посоветовал Кукун Кац. – Приедем в Талды-Кейнарск, тогда агитируй. Тогда всему народу скажешь. Речь будешь говорить?

      – Эсли нада, – отозвался Бабаев. – Мой не мастер болтат. Из речей, уртак, шубы не сошьешь.

      – Мудлое слово! – восхитился Шлема Омрын. – А сам ты, Бабай, из каковских? На русского влоде не похож.

      – Мой из татар, – сказал Бабаев, немного подумав. Потом спросил: – Ехать нэ пора? Далэко до Талды-Кейнарска?

      – Девяносто километлов, – ответил Шлема и прищурился на солнце. – Засветло будем, птицей долетим. – Он сдвинул шапку на лоб и почесал в затылке. – Значит, ты из татал, Бабай… А еще мы слышали, что ты полковник. Велно?

      – Палковник в отставке, – уточнил Али Саргонович.

      – Палтийный?

      – Теперь нэт. Теперь мой вольный стрэлок.

      – Это холосо. Бизнусман?

      – Вроде как, – молвил Али Саргонович и сам удивился – вырвались эти слова на чистом русском языке, без всякого акцента. Вот и польза от книжек Шарлоттки, подумалось ему.

      Шлема с Кукуном продолжали свой деликатный допрос.

      – Значит, бизнусман… А чем толгуешь?

      – Шнурками для ботинок, – объяснил Бабаев.

      – Выгодно?

      – Очэн. Шнурки всем нужны. – Тут Бабаев усмехнулся, хлопнул Кукуна по спине, подтолкнул Шлему локтем и буркнул: – Раскалоть меня хатите, парни? Нэ выйдет! Мой… я… как эта на русски?… притертый калач! А вы кто? Вы ярманд [13]! Вот и памагайте! А про сэба я народу скажу.

      Они