От нее веяло легким ароматом гвоздики; при рукопожатии мне задела пальцы тоненькая цепочка браслета, соскользнувшего с ее запястья. Я обратил внимание, что одета фройляйн Фёрстер скромно, в дешевую белую блузку и темную юбку; туфли тоже были недорогими. Все это делало ее похожей на принцессу, которая старательно подбирала себе наряд попроще, чтобы не очень выделяться среди своих подданных, оказавших ей радушный прием.
– Да, очень хорошо, – ответил я, с трудом сдерживаясь, потому что мне ужасно хотелось рассказать ей обо всем, до мельчайших подробностей. – Благодарю вас за работу. Вы прекрасно с ней справились и очень помогли мне…
– А, пф-ф-ф! – Она легко шевельнула пальцами, давая понять, что дело не стоит благодарности, потому что умения и способности принцесс неисчислимы и совершенны и превозносить их – дурной тон, ведь принцессы – не обычные люди. – И как скоро вы должны вернуться в Англию?
– К сожалению, в понедельник. И вы правы, я должен, в смысле вынужден, потому что очень не люблю уезжать из Копенгагена.
– Ах, а как же ваши английские друзья? – шутливо, но не дерзко осведомилась она; скорее, вопрос был испытанием. И если мой ответ ей придется не по нраву, то солнце погаснет.
– Да, разумеется, но, видите ли, мне приходится оставлять сердце в Копенгагене, потому что при мысли об отъезде оно тяжелеет и получается перевес багажа.
– Не волнуйтесь, мы позаботимся о вашем сердце. Мистер Хансен, может быть, по доброте душевной, вы найдете работу для сердца мистера Десленда?
Пока мистер Хансен тягуче и путано подтвердил, что счастлив получить в свое распоряжение храброе сердце англичанина, я оцепенел, как человек, который спешит на вокзал и видит, что поезд уже стоит у платформы, готовый вот-вот отправиться в путь. Меня словно бы окатила леденящая волна: еще немного – и эта девушка выйдет из кабинета, и если ничего не предпринять, то я наверняка ее никогда больше не увижу. Думать об этом было невыносимо. Больше всего на свете я хотел встретиться с ней еще раз. Если мы не увидимся, то небо осыплется пеплом. Нынешнее горе, ожиданье бед. Меня окружала обнаженная, пылающая действительность, мир, живущий по звериным законам, где царствуют только сиюминутные, всепоглощающие порывы непреодолимой силы. Сдерживало меня лишь присутствие добродушного мистера Хансена. Что делать?
Тут в кабинет снова вошла секретарша. Мистер Хансен вопросительно посмотрел на нее.
– Мистер Хансен, простите, но у мистера Андерсена к вам срочное дело. Он хотел бы с вами поговорить. Вы его примете?
– Нет, я сам к нему подойду, – сказал Хансен. – Прошу прощения, мистер Десленд.
Очевидно, ему были известны вопросы, требовавшие немедленного разрешения, потому что он собрал со стола какие-то бумаги и вышел.
Теперь свершить бы все – он на молитве; и я свершу…
– Фройляйн Фёрстер, а позвольте узнать…
Она проводила Хансена взглядом