А месяца два спустя было нашумевшее нападение на обменный пункт валюты. И опять все служащие были убиты, между прочим, охранник и хозяин получили по заряду картечи в сердце. Бандиты прикончили еще трех девчонок, которые там работали, и какого-то бедолагу, на свою беду заскочившего разменять сотню.
Дело было под вечер, на улицах шлялось полно народу, но все так обалдели, что преступники, взяв кассу, беспрепятственно скрылись. Тогда никто не смог даже толком сказать, сколько их было.
Дынин мог припомнить еще пару случаев, когда преступления совершались с той же расчетливой, но абсолютно неуправляемой жестокостью. Правда, за теми случаями не просматривалось корыстных мотивов, но Дынин был уверен, что с некоторых пор в городе действует какая-то организованная и крайне опасная группа. Пока они только разворачивают свою деятельность, но неизбежно скоро войдут во вкус, и тогда многим не поздоровится.
Ни хозяева обменного пункта, ни тем более такой гигант, как Шапошников, не были беззащитными. Чтобы поднять на них руку, преступники должны были обладать беспримерной наглостью и, если хотите, исключительным мужеством. Если волк начинает нападать на других волков – это наверняка бешеный волк.
Обо всем этом Дынин размышлял уже давно. Но со своими размышлениями никуда не лез. Все эти потенциальные дружки покойного папаши были его личным делом. Своими личными делами Дынин предпочитал ни с кем не делиться.
Он вошел в просторный вестибюль больницы. Мраморный пол был чисто вымыт. Вдоль высоких окон зеленели какие-то растения в кадках. Пустые вешалки в раздевалке сиротливо топорщились никому не нужными сейчас крючками. За облезлой конторкой сидела толстая грудастая вахтерша с тусклыми глазами. На ней был белый халат, от частых стирок приобретший несмываемый грязновато-желтый оттенок.
– Вы куда, мужчина? – встрепенулась она, нацеливаясь мутным неуступчивым глазом на Дынина. – К больным сейчас нельзя, после трех приходите.
– Мне можно, – уверенно заявил Дынин, неторопливо запуская руку во внутренний карман.
Вахтерша пялилась на него с нескрываемой подозрительностью, предполагая, видимо, что за пазухой у этого громилы вполне может оказаться бомба. Дынин давно обратил внимание, что в учреждениях везде понасажали таких же старушек, чтобы они перехватывали у порога возможных террористов. Дынин не мог воспринимать этого всерьез. Может быть, в этой терроробоязни был какой-то смысл, все-таки до южных районов от Плужска было рукой подать, но он сам мог с ходу придумать десять способов пронести в больницу хоть атомную бомбу, и никакая вахтерша ему бы не помешала. Дынин считал все это несусветной глупостью. Ждете террористов, тормошите ФСБ, ставьте на выходе «рамку», вводите персональные пластиковые карточки. А что взять с этой старухи?
Впрочем, она не зря насчет него сомневалась – за пазухой у Дынина была хоть и не бомба, но табельный «ПМ» имелся. Однако