Кай наклонился к моей шее и снова вдохнул. Обдал ее пламенным дыханием, пока я медленно умирала, едва стоя на ногах. Но не касался.
Господи, прикоснись. Прикоснись ко мне. Ну же.
Дура. Ты же его ненавидишь. Вспомни все, что он сделал. Он должен расплатиться.
Я хочу изощренной, кровавой мести. Да.
– Черт, киса. Я так скучал по тебе, – он поддевает мой подбородок кончиком пальца, выдыхая в мой рот. Коснулся. Стены лифта завращались там, за его чертовски красивым лицом. Четкая линия челюсти, высокие скулы. Все, как я помню. – Безумно. Скучал. По. Тебе.
После каждого его слова мое сердце пропускает удар. Я издаю жалобный всхлип, глаза мечутся от его губ к глазам. Проклятье.
– Не надо, Кай. Замолчи. Не говори мне ничего. И перестань заваливать меня всем этим… – путей к отступлению нет. Только вдарить ему, нарваться на его злобу. Мы оба знаем, чем это закончится. Я буду еще более плотно вжата в стенку.
– Знаешь, Леа, достаточно одного ответа на мой маленький вопрос, чтобы я действительно отстал от тебя.
Я задержала дыхание.
– К-какой? Какой вопрос?
– Скажи мне. Ответь, – я потеряла реальность, когда его язык скользнул в мое ушко. – Ты спала с ублюдком Честером, Леа? Ты дала ему свою тугую дырочку?
Мерзавец. Ублюдок. Как он смеет спрашивать такое. Таким пошлым образом…черт.
Я не могу сказать правду. Не могу.
– Не лги, Леа. Мне нужна правда, – его реакция на ЛЮБОЙ мой ответ непредсказуема. Кай ведет себя так, будто вот-вот падет мне в ноги или же наоборот: схватит за загривок, утащит в свое поместье и будет мучить до конца дней.
– Значит «да», – в его голосе прозвучало разрывающее мое сердце разочарование.
Лучше бы это была злость.
– Ты думаешь только об одном, Стоунэм. И как всегда думаешь обо мне только в одном ключе.
– Да или нет? А чего ты хочешь? Да, мне нужно знать, был ли в твоей киске кто-то кроме меня. Мне это важно. Безумно. Я положу к твоим ногам весь мир, когда узнаю, что нет. А если «да», я оставлю тебя в покое, Лейла. Навсегда, – с горечью произнес Кай. – То, что ты сделала тогда, в Австрии, это ничто, не предательство. Я пересмотрел взгляды. Но если ты трахалась…с ним…
Ревность и боль была в каждом его слове. Он не стеснялся ее.
Я поняла, что изменилось в Кае, несмотря на то, что он остался прежним. В нем появилась эта черта…он не боялся приоткрыть мне свою душу. Показать, что тоже уязвим. Что он тоже человек. И у него есть чувства.
Сейчас это ревность, боль, разочарование и надежда на то, что все-таки «нет».
– Скажи, Леа. Скажи. Ты раздвигала ножки для другого? Посмела, да? – его рука метнулась к моей юбке, я и не заметила, как он расстегнул ее сзади. Мягко, но властно сжал мою ягодицу в своей сильной ладони. Попытался проникнуть глубже, но нет…не позволю так обращаться со мной, после всего. Не знаю, на сколько меня хватит.
– Не трогай меня! Я не обязана отвечать на твои пошлые вопросы. Это не твое дело, Стоунэм. Убить тебя мало после того, что ты делал