Она вышла в другую комнату, где сидели представители старшего поколения и Николай. Последний просматривал какие-то журналы и казался невозмутимым, но Лариса по дрожи его рук и крайне напряженной позе определила, что мальчик явно нервничает.
Лариса подошла к Марии Ильиничне и спросила ее, как можно связаться с ее мужем. Ответ она получила очень быстро.
– Он сейчас дома. Я сама позвоню.
Мария Ильинична набрала номер и, расплакавшись в трубку, произнесла:
– Тут весь дом на ушах стоит. Сережку в убийстве обвиняют… Приезжай быстрее…
В ожидании прошло еще полчаса. За это время Либерзон несколько раз настаивал на том, что пора вызывать милицию. Вероника умоляла его подождать, словно это могло что-то изменить. В конце концов решили подождать прибытия Панаева-старшего и только после этого позвонить по «02».
Наконец прибыл Дмитрий Федорович. Это был сухопарый высокий мужчина с довольно симпатичными, а на взгляд Ларисы, даже благородными чертами лица. Для своего возраста – шестидесяти лет – он весьма неплохо смотрелся. Он с порога сдержанно поздоровался и тут же направился в ванную.
«Наложница», как и следовало ожидать от хладного трупа, по-прежнему находилась там.
Панаев-старший быстро кинул взгляд, на некоторое время застыл, потом вдруг резко поднес правую руку ко рту и слегка надкусил ноготь. Другой же рукой он интенсивно потер мочку уха. Через некоторое время совершил дерганое движение в сторону ванной, как бы наклонился. Казалось, он хотел сделать позу наложницы более удобной.
Когда он повернулся и собрался выйти, Лариса увидела капельки пота на его лбу. «Подозрительно – так на незнакомых люди не реагируют», – подумала Лариса.
И она решила немедленно взять Панаева-старшего в оборот. Представившись подругой Вероники, она попросила его о краткой беседе.
Дмитрий Федорович выглядел слегка растерянным, но присутствия духа не терял. Он довольно быстро согласился на разговор. Лариса и Панаев-старший прошли в комнату Сергея и попросили всех находившихся оттуда удалиться.
– Вы понимаете, что ваш сын является главным подозреваемым в убийстве этой женщины? – довольно напористо начала разговор Лариса.
– Вы что, считаете, я воспитал убийцу? Что я совершил грубые педагогические просчеты? Уверяю вас, я не знаю, в чем виноват как отец, – Дмитрий Федорович потер свои мозолистые ладони. – Я всего лишь простой инженер, вышедший из рабочих. Много учился и работал. Был даже начальником цеха на ткацкой фабрике. Сам никогда никаких грехов не совершал, хотя соблазнов было много.
– А ваши отношения с женщинами – это что, грех или добродетель? – Лариса усмехнулась ироничной полуулыбкой.
– С женщинами – у кого же не бывало…
– Вы уважали тех, с кем проводили время?
– Я всегда уважал женщин, даже вечно недовольную всем жену, даже гулящую дочь. Учил и сына с уважением относиться