Дойдя до двери номера, Бутенковский попробовал попасть ключом-карточкой в соответствующую прорезь, промахнулся, но дверь всё равно открылась. Не придав никакого значения этому странному обстоятельству, бизнесмен добрёл до кровати и уронил пиджак на пол, а самого себя – на пышные подушки с китайскими драконами.
Миастения гравис
Праздность и ничегонеделание влекут за собой порочность и нездоровье. Напротив того, устремление ума к чему-нибудь благородному приносит с собой бодрость, вечно направленную к укреплению жизни.
Супруга Бутенковского Любовь Лазаревна в это время тоже готовилась отойти ко сну.
Она сидела перед краснодеревным раннеклассическим трюмо работы славного мастера Томаса Чиппендейла и критически рассматривала собственное изображение. Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи…
– Порядок, полный порядок, Ваше сиятельство! – докладывало трёхстворчатое зеркальце очень ухоженной и вполне ещё молодой (попрошу! без всяких там «вполне ещё», а просто молодой) даме с волосами цвета благородной платины и несколько великоватым носом. Хотя не такой ли нос сподобил Сашу Чёрного на бессмертную строку: «…Нос её – башня Ливана…»? Сама мадам Бутенковская Чёрного, естественно, не читала и даже как-то закатила плюху неосторожному поклоннику, процитировавшему про башню, но потом добрые люди ей всё объяснили.
Не доверяясь бодрому отчёту чиппендейловского зеркальца, Любовь Лазаревна самолично сканировала своё изображение, как доблестный пограничник на контрольно-пропускном пункте железнодорожной станции Чоп.
Лоб средней высоты, гладкий – ажур. Две брови соболиные, выщипанные и вытатуированные в самую меру – ажур. Веки не набрякшие – ажу… стоп!! Неужели левое веко опущено? Так и есть! Буквально на два миллиметра, но сомнений никаких!
Помимо любви к антикварной мебели и мангово-фисташковому мороженому, Любовь Лазаревну одолевала страсть к медицинским наукам. Примерно раз в три месяца мадам Бутенковская распознавала в себе очередной смертельный недуг, доводя до исступления всех окрестных врачей. Однако эти болваны, похоже, всерьёз уверовали в её бессмертие.
Она переместилась к ноутбуку и изящными пальцами в ещё не снятых на ночь брильянтах принялась лихорадочно гуглить.
Ну, так и есть! Опущение века… то есть птоз… Причины… Та-ак… Опухоль в вилочковой железе, рак лёгкого и совершенно безжалостная болезнь со звучным названием «миастения гравис»… Приехали. Недаром в последнее время она ощущала какую-то тяжесть в левой половине тела после поздних обедов!
Придётся срочно звонить профессору Самуилу Преображенскому. Ну, не срочно, а завтра утром. Самуил совсем избаловался.