– Товарищ, победивший на подушках, подойдите ко второй палатке! – кричал хриплый рупор.
– …желающие на роль марионеток! – вырывалось из цветастого балагана.
– …бидоны… кадки… тазы для бани… – нудели торговые ряды.
– …кто по-бе-дил на по-душ-ках? – надрывался равнодушный хрип.
Нина бороздила толпу. На деревянных подмостках девчата из агитбригады исполняли популярную песенку. «Если тебе одиноко взгрустнётся…» – и попадали каждым прочувствованным словом в изнывающее сердце нашей слоняющейся героини. Процеживая рассеянным взглядом пёстрый калейдоскоп крикливого праздника, сквозь влагу глаз она бессознательно искала… его. Темнолицее азиатское лицо, облик… Наверное, тот единственный, дорогой ей образ… Может быть, туманное видение, секундный миг счастья, которые опрокинули бы напрочь этот безразличный и бессмысленный, куражливый мир. «…Если судьба от тебя отвернётся…». Сердце разрывалось от таинственной силы, вызывающей то сладкую истому, то слезливый спазм, а вовсе не боль и не муку. Смахивая слёзы, Нина чему-то даже улыбалась. Вдруг это случится! Вот-вот произойдёт необъяснимое чудо, и он, её… парень… любимый, драгоценный, такой близкий, такой желанный… Это её фантастическая мечта! И всё-таки пусть… обязательно… пусть!.. сбудется её радость! Иначе… слёзы задушат её.
Посредине кружка городских бардов, притулившихся на углу площади, под тенистой сенью тополей и акаций, упоительные голоса опять и опять кричали о том, как «… шептали грузчики в порту…», а «…атланты держат небо…»… Внезапно из этого кружка на Нину выпала бойкая желтоголовая блондинка.
– Нинель, как я рада! Никого из наших. Ты была на перетягивании каната? А я здесь с Минькой Носовым. Он башли зашибает на баяне. Слушай, айда с нами на… на… В общем, пойдёшь – не пожалеешь. Ой, какой сарафанчик! Где шляешься?
– С Гришаней бродила. Надоело всё. Ты наших не видела?
– Каких ваших? Сказилась, чувиха?.. Все же в деревне.
– Да знаю. А куда пойдём?
– В парк. Там танцы. – И Верочка Шиверских, как звали блондинку, беспечно поиграла бёдрами.
– Не. – Нина скисла. Она вдруг почувствовала непривычную усталость.
Хотелось немедленно присесть или прилечь. – Я до дому.
Внезапно появился Минька Носов. Прежней обаятельной персоной. Ежесекундно теряющей форс. Без баяна. Глаза его судорожно метались по лицам, точно запрещённые газовые фонари. Не заметив ничего подозрительного, игнорируя живописный образ Нины, он молча схватил Верочку и поволок её в аллею
– Ой, Минька… Нинель…
Нина пошла за ними. Минька Лом вынул из пазухи что-то жёлтое, перехваченное тесёмочкой.
– Спрячь! – и бесстыдно стал совать свёрток под подол Верочки.
– Ты что! Чокнулся! – Верочка стыдливо оглянулась на Нину.