Майор Савиных, Генка, долгие годы и до недавнего времени был моим лучшим, вернее, единственным настоящим другом. За годы знакомства и совместной работы мы научились понимать друг друга даже не с полуслова, просто с полувзгляда.
Любовь же у меня сложилась с одним из бойцов группы. Не подумайте ничего такого, боец была женщиной по имени Елена. Если честно, это высокое чувство в нашей паре, как я понял чуть позже, имело место в основном с моей стороны. Дама просто позволяла себя любить.
Зачем, спросите, в спецуре девушка? Элементарно, никто и представить не может, что это хрупкое и нежное с виду существо способно отправить в глубокую отключку, больницу или даже на тот свет здоровенного мужика. Даже без использования подручных предметов, заметьте. А еще она замечательно стреляла, поэтому часто осуществляла огневую поддержку работы группы.
Вот в последнюю нашу командировку она нас и поддержала. Чрезвычайно эффективно, ничего не скажешь. В здание, где должен был находиться клиент, мы проникли через запасной ход, а наша НикитА поставить ударение на а засела со снайперкой на дереве. И открыла огонь, когда я вместе с группой проник внутрь. Отстреливала нас как мишени в тире. Уложила насмерть двоих, одного тяжело ранила. А мне прострелила плечо. Забыл сказать, клиента в доме не оказалось.
До прибытия группы эвакуации мне досталось еще раз.
– Гнида, – негромко проговорил чудом уцелевший в этой бойне Генка, когда я, зажимая рукой раненое плечо, с трудом поднялся на ноги. – Гнида паршивая.
И отправил меня в глубокий нокаут. Тяжелая оказалась у друга рука, но, слава богу, не как у еще одного моего хорошего приятеля, Чернова Витьки. А то бы к простреленному плечу добавились бы еще и сломанная в паре мест челюсть.
Рана заживала неожиданно долго, а вот от любви я излечился сразу и навсегда. Боль в простреленном плече и временно потерявшая подвижность конечность очень тому поспособствовали. Кстати, в госпитале меня никто ни разу не навестил.
Мнение майора Савиных обо мне полностью разделило руководство нашей конторы. Поэтому сразу после выписки меня доставили в помещение с высоким забором и крепкими решетками на окнах. По морде, правда, больше не били, зато предъявили кучу обвинений от измены Родине до соучастии в убийстве сослуживцев. Лучше бы лупили, право слово.
А потом, как уже знаете, просто вышвырнули. Отовсюду и сразу. И вот сидел я тогда на скамейке у железных ворот, впервые за долгие годы не имея ни малейшего понятия, что делать дальше и как жить. Паскудно было на редкость.
Водила в стоящем рядом внедорожнике сигналил, не останавливаясь. И окончательно меня достал. Я поднял голову, открыл было рот, чтобы высказать все, что наболело, как…
…Как опустилось боковое затемненное стекло и в окошке появилась до боли знакомая наглая щекастая физиономия.
– Ну, – проорал почему-то