разглядел. Через дорогу невнятные грузчики разгружали стройматериалы, а солидный мужчина в джинсах и футболке поло зорко следил за процессом. По той же стороне улицы, навстречу поло-мужчине показательно небрежно дефилировала надменная женщина младшего пенсионного возраста с апатичным далматинцем на поводке. То есть картина перед глазами обыденная, но что-то в ней смущало. Будто видишь перед собой недоделанную ещё аппликацию, где все элементы собраны, расставлены по местам, но пока не приклеены к листу, поэтому не составляют единства: чуть коснись листа или подует ветер – всё полетит в разные стороны, безвозвратно развалится. Словно отдельно друг от друга грузчики и мешки с цементом, а хозяин мешков тоже от этого всего отдельно. Унылый пёс бредёт по своему собственному пространству отдельно от поводка и тротуара. И уж подавно отдельно от хозяйки, которую даже совместный всемирный эфир никак не объединяет с разными пиджаками на одинаковых людях. У этой молодой старухи аура упругая, напряжённая и пассивно-агрессивная, как скафандр. Пиджаки же обитали в своем пространстве – прокурено-инфантильном и вялотекущим по беспочвенности. Почему создатель этого коллажа бросил работу? Может, демиург заметил какую-то фатальную ошибку и ушёл в другое место творить что-то другое, научившись на горьком опыте? Или, сделав основную, главную и самую сложную работу, мастер оставил всё на попечение не весьма прилежному и старательному балбесу-ученику? Или мозаичный бизнес у хозяина отжали завистники, которые сумели отжать, но не сумели дела завершить? Или демиурга, творца, создателя и криэйтора никакого вовсе нет. Отсюда и результат, который на лицо, когда всё к месту, но неуместно.
