– Куда мы спешим?
– Мы торопимся на дизель-электроход «Альбатрос», который 15 сентября отправляется из Владивостока в круиз вокруг Японии с заходом в Ниигату и в корейский порт Пусан.
– В Ниигату для чего?
– Взять партию коммерческого груза и группу японских туристов. Хван Джин И купила билет на этот рейс. Так… Мне пора уходить. Скоро здесь появится Худобин. Давай приведем в порядок стол. Твой друг ничего не должен знать ни о моем визите, ни о содержании нашей беседы. На днях я позвоню тебе.
Уходя, Тучков поинтересовался портретом японской девочки, висевшим на одной из стен гостиной.
– Она летела в том «Боинге», – был ответ.
Российский разведывательный комплекс за кольцевой дорогой вблизи Ясенево после распада советской империи внешне не претерпел никаких-либо изменений. Другой только стала надпись на памятной стеле. Прежде эта надпись читалась так: «Чекистам-разведчикам, отдавшим жизнь за дело коммунизма». Теперь «дело коммунизма» заменили словом «Отечество». Число сотрудников в городке СВР, естественно, поубавилось, но оставшиеся продолжали заниматься тем, чем им и было положено заниматься – разведкой. Слегка сместились направления главных целей. Что из того? Методы остались прежними.
Утром 1 сентября Тучков по прибытию на службу сразу же попросил аудиенции у начальника отдела. Запланированная разведкой операция с участием Климовича была архиважной, а потому Тучкова приняли немедленною.
Начальник Сергея был многоопытным и неторопливым. Последнее качество у государственных служащих по мере приближения к пенсии, как правило, превалирует среди прочих достоинств. Генерал Щеглов пережил многих руководителей страны и разведки. Первые в большинстве своем были плохо образованы и без царя в голове, вторые – мудры и начитаны, однако, из этого симбиоза ничего путного не выходило. Дуракам-вождям не нужны были умные руководители секретных служб. Политбюро называли братской могилой шифровок и аналитических записок разведки. В этих документах разведка добросовестно и своевременно предупреждала о кознях недругов и о грядущих катастрофах, она просила, умоляла, заклинала верховных правителей спасти державу, сползающую к пропасти, она осмеливалась предлагать пути спасения. Все тщетно! Сановные старцы лишь загадочно улыбались, погруженные в глубокие раздумья о своих атеросклерозах, остеохондрозах, запорах, камнях в печенках и почках да о повышенном содержании сахара и холестерина в крови. Своевременно докладывался политическому руководству страны и документ, известный как «Завещание Даллеса», хотя покойный директор ЦРУ сочинил его лет за двадцать пять до смерти. Каждая строка «Завещания» дымилась ненавистью к России: «Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников,