– Здравствуй, дядь Юр! Привет, Грех!
Я обернулся: с непокрытой головой, в фуфайке и резиновых сапогах ко мне шагал цыган.
Отец отвлекся от уборки каменной террасы у дома.
– А-а-а, Алексей! Здравствуй, сосед. Если ты разговоры болтать к Гришке, то прежде бери лопату, у вас вдвоём сподручнее дело пойдёт.
Цыган немедля пошёл в летний душ, где хранился огородный инвентарь.
4
В две лопаты мы скоро управились с ручьем. «Работодатель» критично осмотрел наши труды и, проворчав: «Халтурщики», позвал в дом. Отец заварил нам чай и выставил на стол пряники и клубничное варенье.
– Ешьте, заработали, оболтусы, а я пойду в котельную свою, займусь рассадой.
Цыган, уплетая варенье из розетки ложкой и закусывая пряником, излагал цель своего прихода.
– Грех, я тут заморочил одно дельце, ты ни в жизнь не допёр бы, а я допёр. Мы с тобой и твоей физиономией такое дело поделаем – всем жуть будет! Как, зацепил расклад?
Я ухмыльнулся.
– Не с моей физиономией, а с моей физиономикой – это первое! А на второе – не зацепило! Сути своей придумки ты не сказал. Что за жуть ты придумал?
Алексей прожевал очередной пряник.
– Дело замутим в вокзальной камере хранения. Ты стоишь у входа и зыришь в физиономику тех, кто упаковывает вещички. И – бац! Ты в курсе, чё за код! Говоришь мне, я подхожу и его поклажу увожу. Складно, как стих!
Я хотел было ответить, но цыган остановил мою попытку.
– Не перебивай, Грех! Я знаю, ты у нас идейный. Это дело будет под тебя. Выбираешь физиономику побогаче, и бонус – ты ваще не при делах. Ящик вскрываю я! Вещички реприсирую опять я! Ты только считаешь бабульки! Приход поровну – я не жмот. Ну, как?
Цыган по привычке криво улыбнулся. Только так он мог блеснуть тремя золотыми фиксами.
Я с иронией рассматривал этого недотёпу.
– Не репрессирую, а реквизирую… Тебе, Лёха, без криминала никак не живётся. Завтра утром я еду в город. Если хочешь подзаработать, давай со мной!
Цыган вытер ладонью крошки с губ.
– Вот это по мне, Грех! Так что, пятьдесят на пятьдесят?
Я тяжело вздохнул.
– Лёха, спроси у мамы Розы, что такое совесть… Это не я, а ты не при делах! Прокатишься за компанию – двадцать процентов твои.
Цыган встал.
– Ладно, уболтал. Пойду наведу марафет, побрею физиономику.
5
В доме у отца я имел свой законный угол – комнату. По сравнению с полезной площадью большого дома она была скромная – пять на четыре метра. В ней было всё просто и скромно: настенные часы, кровать, платяной шкаф, этажерка с книгами и рабочий стол с настольной лампой.
Я