– Лучше будет, если это сделает кто-то из торговцев, – предложил Шаллай. – Попробуем поторговаться. Может, сумеем чуть увеличить цифру… – Он помолчал, а потом нехотя добавил: – От вас можете выставить представителя. Ну, чтоб потом сомнений не было.
– Хорошо, – кивнул Андрей, но не удержался и добавил: – Но объем кредита увеличьте до двух с половиной миллионов.
По рядам присутствующих представителей поселения пробежала недовольная рябь. А Шаллай ненадолго задумался, а затем медленно кивнул:
– Пусть так. Договор? – И он протянул через стол свою здоровенную лопатообразную ладонь.
– Договор, – кивнул Андрей, пожимая протянутую руку.
3
Андрей ввалился в свои апартаменты, едва переставляя ноги и держась за стенку.
После того как удалось немного разгрестись с делами, Бандоделли вместе со Стуком и Огромом взяли его в оборот, занявшись подтягиванием его уровня оперирования хассом к уверенному пятому. Это, в принципе, полностью совпадало с его собственными планами, но бли-и-ин, он даже не подозревал, что эти трое, спевшись, окажутся такими извергами…
Андрей дополз до душевой и, открыв воду, обессиленно рухнул на пол, привалившись спиной к стене. Несколько минут он просто полулежал под прохладными струями, прикрыв глаза и отходя от всего испытанного. Да уж… пройдя сквозь тренировочное безумие, через которое его прогнал в свое время Бандоделли, Андрей считал, что теперь-то он готов ко всему. И что больше никто не сможет измотать его настолько сильно. Тем более что по мере все большего освоения хасса организм человека становился все более сильным и выносливым.
До сего дня действительность подтверждала эту его уверенность. Во всяком случае, ни при тренировках в покоях Пангрима, ни после, когда за него взялся уже лично Огром, он никогда не выматывался настолько сильно, как в те времена, когда им занимались профессор, Стук и Тишлин. Да, уставал. Да, после тренировок частенько ломило мышцы и связки. Но это нормально. Новый уровень развития всегда проходит через напряжение и боль. Всегда. Чем бы ты ни занимался – от силовых тренировок до высшей математики.
Это непреложный закон природы: если ты не доводишь себя до перенапряжения и следующей за ним боли, значит, ты не растешь. Поэтому он всегда весьма скептически относился ко всяким концепциям «развития через игру» или «не смейте причинять ребенку боли». Боль – неотъемлемая часть развития. И первая сигнальная система. Попробуйте создать дом без фундамента или корабль без киля и днища – что получится? Да как раз нечто вроде современной цивилизации, когда период инфантилизма у великовозрастных «детишек» затягивается лет до сорока, а то и пятидесяти, причем большую часть этого времени они проводят, болтаясь, как некая субстанция в проруби, между депрессией и истерикой, юзая попутно еще с десяток сопутствующих психических расстройств…
А чего еще можно ждать-то при подобном