Василий уже плохо соображал, о чем это там говорит старший брат. Поход под палящим солнцем вымотал его до полной невозможности не только шевелиться, но и говорить. Он сел – не сел, а упал, обессиленно прислонившись к стволу громадной ели, дававшей густую тень. Гигантское дерево наверху сплеталось ветвями с такими же громадными собратьями в одну сплошную зеленую крышу, не пропускающую ни единого проблеска дневного света. Глаза Василия за́стил серый туман, тело обмякло и сползло вниз по стволу. Веки стали слишком тяжелыми и сами собой закрылись…
Он очнулся словно от толчка.
Было темно. Очень темно. Слишком темно для обыкновенной ночи. Беспросветно чернильная темень обступила со всех сторон временную стоянку двух братьев. Костер догорал, силясь разогнать вязкую черноту, и ему это пока что удавалось. Толян спал на животе, положив щеку на рюкзак и во сне раскинув руки по мягкому хвойному ковру. А у костра сидел человек и грел над ним руки.
Человек был в потертой, латанной в нескольких местах шинели. За его плечами топорщился край тощего солдатского вещмешка. Лица человека не было видно полностью. Свет костра редко и слабо падал на него, изредка позволяя смутно различать очертания худого носа, тонких, нервных губ и каштановых с проседью прядей волос, падающих на лоб. Человек был немолод, судя по седине и рукам, протянутым над костром – очень худым, перевитым сухими синими венами…
«Странно, – подумал Василий. – Теплый вечер, а его трясет от холода. Да еще в зимней шинели…»
Человек, видимо, заметил, что Василий проснулся, и смущенно кашлянул.
– Извините, что я вас потревожил, – хрипло, простуженно сказал он и кашлянул снова. На этот раз кашель был не от смущения. Человек надрывно перхал в ладони с минуту, а затем снова протянул руки над костром.
– Да нет, нет, что вы, конечно, грейтесь, – сказал Васек. Судя по голосу, на огонек пришел вполне порядочный человек.
– Я скоро уйду, – произнес ночной гость. – Вот только немного согреюсь – и тут же уйду. Просто там очень холодно.
– Где это «там»?
– Там, – человек неопределенно мотнул силуэтом головы в сторону границы леса и поля.
– Странно, уже ночь, – пробормотал про себя Василий. – Мы же только что прилегли… Впрочем, нам тоже пора.
Он от души потянулся. Как же неохота вставать!.. А надо. Толян проснется, разорется, что не разбудил… Точно, пора!
– А вам куда? – спросил человек в шинели.
– Туда, – улыбнулся Василий, кивая в ту же сторону, куда только что показал ночной гость.
– Туда нельзя, – после минутной паузы прохрипел тот. – Там немцы.
– Что? Что вы сказали?
Человек снова закашлялся. Из его горла вылетело что-то черное и упало в костер. Огонь зашипел и взметнулся кверху, осветив лицо гостя.
Он носил очки. Правое стекло старомодных очков было разбито,