– Мистер Христакис…
– Не хотите ли что-нибудь выпить?
К их столику тут же подошел официант. Лукас, не дожидаясь ответа Белль, быстро заговорил с юношей по-гречески. Единственным словом, которое поняла Белль, было «рецина», название греческого вина.
– Я бы предпочла фруктовый сок, – быстро сказала она.
Официант взглянул на Лукаса – казалось, он едва ли не просит у него разрешения принести Белль напиток, который та заказала. Белль раздраженно посмотрела на часы и заметила, что прошло восемь часов с момента ее выхода из дома утром. Ей было жарко, она устала после долгой поездки и была не в настроении потакать желаниям такого эгоистичного мужчины.
– Мистер Христакис, я вообще не хочу ничего пить, – решительно проговорила она. – Вместо этого я бы хотела сразу отправиться на Ауру. У меня всего месяц с небольшим на то, чтобы сшить свадебное платье для вашей сестры, поэтому я предпочла бы немедленно приступить к работе.
– Согласен. – Лукас снял очки и окинул Белль спокойным оценивающим взглядом. – Именно об этом я и хочу с вами поговорить.
Его глаза были серыми, цвета гальки, и их выражение было жестким и бескомпромиссным. Белль почувствовала разочарование, заметив неприветливость в его взгляде. И почему только она думала, что ее интерес к нему может быть взаимным? Самым нелепым было то, что она хотела, чтобы он был взаимным. Но она тут же с негодованием отмела эту мысль и заставила себя взглянуть в глаза Лукасу, сознавая, как сильно бьется ее сердце. Она внимательно рассмотрела его лицо – черные брови, крупный нос, полный, чувственный рот и легкую щетину на подбородке, которая только усиливала его дерзкую мужественность. Она представила, как эти губы касаются ее собственных – сначала слегка, игриво, а потом жадно и страстно завладевают ее ртом. Она поразилась как ясности картины, возникшей в ее воображении, так и смелости собственных мыслей, и почувствовала, как горят ее щеки.
Лукас смотрел на нее оценивающим взглядом. Неужели он прочел ее мысли? Ужаснувшись, она покраснела еще сильнее. Все в нем источало крайнюю самоуверенность – от гордой посадки головы до снисходительности, граничащей с бесцеремонностью, с которой он разглядывал ее. «Конечно же он знает о своем магическом воздействии на женщин и пользуется им», – мрачно подумала Белль, желая провалиться сквозь землю.
«Похоже, жизнь нарочно подсовывает мне лишние проблемы», – раздраженно подумал Лукас, наблюдая, как щеки женщины, сидевшей напротив, покрываются румянцем смущения. Он полагал, что не составит никакой трудности сообщить Белль Андерсен, что планы изменились и что теперь ей уже не нужно работать над свадебным платьем для его сестры, вручить ей чек на приличную сумму, которая покроет ее расходы на дорогу, и проводить ее на следующий паром до Афин. Однако теперь он был зачарован взглядом васильково-синих глаз, обрамленных длинными темными ресницами и взиравших на него с беззащитностью, которая показалась ему интригующей.
Он