Наследие войны… Война оставила в душе Ратлиджа ужасные шрамы. Размытые, призрачные лица людей, которых он вел в бой, в огонь, как будто насмехались над ним. Их бесполезная, бессмысленная смерть до сих пор тревожила и тяготила его. Войну Ратлидж считал тоже своего рода безумием. Последней каплей стала для него смерть капрала Маклауда. Хэмиш Маклауд погиб не от вражеского снаряда, как многие другие, а от руки самого Ратлиджа, став олицетворением напрасной гибели, впустую растраченной жизни… Да, капрал не выдержал, сломался под огнем. Тогда и сам Ратлидж готов был сломаться. Маклауд предпочел умереть позорной смертью, но не вести других на очередную бессмысленную бойню, в мясорубку, позже получившую название «битва на Сомме». Выбор Хэмиша Маклауда тяжким бременем лег на его командира, оставшегося в живых. Маклауд был хорошим человеком, просто совсем запутался и пал жертвой на грешном алтаре военной необходимости. Короче говоря, он был убит.
И все же Ратлидж – а вместе с ним в каком-то смысле и Хэмиш – уцелел. Охотник и дичь, преследователь и преследуемый, они вместе пережили самый кровавый из всех известных до тех пор военных конфликтов. Постоянное присутствие молодого солдата-шотландца, невидимого и вместе с тем гораздо более реального, чем при жизни, стало для Ратлиджа еще более ужасным бременем потом, в мирное время.
– Вы родились в рубашке, – внушал ему доктор Флеминг всего две недели назад. – Жаль, что вы пока не сознаете, как крупно вам повезло. Не можете смириться с тем, что остались в живых, и наказываете за это не кого-нибудь, а себя самого. Подумать только – вы выжили по капризу Господа! Вам кажется, что вы недостойны тех, кто погиб, что вам не удалось их защитить, спасти и вернуть домой. Но подумайте, Иен! На такое никто не способен. Как вы не понимаете? Никто не смог бы сохранить жизнь всем!
«А Хэмиш хотя бы пытался, – про себя возражал Ратлидж. – Вот и мне надо было попытаться».
В ясный ветреный декабрьский денек, накануне отъезда в Престон, Ратлидж пришел в лондонскую приемную доктора, чтобы спросить, когда закончится его искупление – и закончится ли оно когда-нибудь. Раскрыв особенно неприятное дело, во время которого Хэмиш на каждом шагу грозил обнаружить себя, Ратлидж спрашивал о возможности отпущения грехов – и надежды – у человека, которого он когда-то ненавидел, но со временем научился уважать.
Всего за восемь месяцев до того он мучился невыносимо, страдал бессонницей, жил в уединении и отчаянии, почти утратив человеческий облик. По настоянию сестры Франс доктор Флеминг забрал его из военного госпиталя, перевел в частную клинику – и заставил говорить. Воспоминания о войне едва не прикончили Ратлиджа. И все же он воссоздал себя из руин, нашел в себе силы вернуться в Скотленд-Ярд. Начался медленный болезненный процесс восстановления – долгий путь, которому не было видно конца. Прошедшие восемь месяцев стали очень