Кира быстро достала из сумки ключ, вставила в замочную скважину, повернула одиножды и открыла замок. Лишь они вошли, дверь захлопнулась с таким шумом, что все вздрогнули. Тут же послышалось тихое тявканье Берри. Та не выбежала, как обычно, а семенила, поджавшись. Следом за ней из комнаты вышла Аля. Не услышав привычных радостных голосов, она тут же испуганно, робко спросила:
– А где папа?
Повисла тягостная тишина. Ещё никогда их квартира не казалась такой мрачной и маленькой. Кира щелкнула выключателем. Теплый свет лампы озарил натянутые улыбки на лицах.
– Папа ещё на работе, – поспешно ответила Кира.
Она чувствовала себя беспомощной.
– А когда он вернётся?
С тайным страхом Кира взглянула на дочку:
– У него на работе авария.
– Но ведь с папой ничего не случилось?! – тревожно воскликнула Аля.
– Нет. Нет…, – так же поспешно ответила Кира.
Лицо у неё поблекло. Она вымученно улыбнулась:
– С папой ничего не случилось. Он обязательно вернется.
Аля стояла, подняв недоверчиво брови, и ждала продолжения. Кира склонилась над ней, провела мягкой ладонью по волосам, улыбнулась, немного помедлила, ласково погладила по щеке и поцеловала.
Слева у соседей зазвучала громкая музыка. Донеслись чьи-то беззаботные голоса. Там, за стеной, протекала обычная жизнь.
Кира прошла на кухню, вынула из холодильника банку тушенки, смешала её с гречневой кашей, быстро подогрела, выложила в миску и ласково позвала щенка:
– Берри, Берри!
Та маленькой молчаливой тенью приблизилась, как-то нехотя остановилась, понюхала и отошла, тихо стуча коготками по полу.
Все тотчас притихли. Ноги у Киры подкашивались. Губы её дрожали. Вытекали последние силы. Она боялась прямо здесь зарыдать и упасть.
Отец Кирилла склонился и сделал вид, что шнурует ботинок. Свекровь отвернулась и, пряча глаза, тихонько заплакала:
– Даже собака чувствует…
Украдкой, беззвучно, дрожащей рукой она вытирала слезы.
Кире нечего было ответить. Всякий раз, когда готовили гречневую кашу с тушенкой, Берри лаяла звонко, по-щенячьи скулила и фыркала, крутилась юлой и подпрыгивала в нетерпении.
Они вышли, дверь за ними захлопнулась. В полном молчании они спустились друг за другом по лестнице. Выйдя на улицу, свекор тут же достал из кармана пачку, нервно вытряхнул одну сигарету и закурил.
От ветра высокие тополя угрюмо стонали. Их мрачные тени плясали на почерневшем асфальте. К вечеру двор опустел, лишь они трое понуро продвигались к машине.
Осторожно взглянув на свекровь, Кира заметила, как та, сутулясь, прикусила губы, сжала глаза и снова бесшумно заплакала. Лицо её передернулось. Сквозь слезы она прошептала чуть слышно:
– Бедный ребенок…
Слабый свет уличного фонаря косо подсвечивал лица. Они сели в машину и поехали на завод.
Горечь