С Ленинградом в качестве краеугольного камня Восточного фронта мы могли бы перезимовать на хорошо подготовленных позициях. Это дало бы нам приемлемый исходный пункт для нового наступления весной 1942 года.
Наступлению на Москву было отдано предпочтение перед взятием Ленинграда. Атака захлебнулась в грязи, когда до столицы России, открывшейся перед нами, было рукой подать. Что потом произошло печально известной зимой 1941/42 года, не передать в устных или письменных донесениях. Германскому солдату приходилось держаться в нечеловеческих условиях против привыкших к зиме и чрезвычайно хорошо вооруженных русских дивизий.
Наши полки – или, лучше было бы сказать, то, что от них осталось, месяцами удерживали свои позиции, и это стало для них настоящим адом. С отмороженными конечностями, полуголодные и морально подавленные, мы – непостижимо! – еще были способны провести целую зиму на этих изначально удерживаемых позициях.
Спросите тех, кто находился на Восточном фронте в эту первую зиму или еще одну или две зимы, – почему они не испытывали сочувствия к тем, кто был жестоко наказан или помещен в лагерь за подстрекательство к мятежу или саботаж или за другие подобные проступки во время войны. Это те самые люди, которых потом чествовали как героев и мучеников.
Разве простой солдат на фронте держался просто ради удовольствия погибнуть? И было ли всего лишь удачей для фронтовика, если он прошел через все это и остался жив и вновь увидел родину? Бог знает, кто может поверить в то, что мы выстояли потому, что взгляд Гитлера, голос Геббельса или форма Геринга были особенно нам приятны. Как можно сравнивать понятия «правительство» и «родина»? Мы удерживали свои позиции и старались изо всех сил потому, что были законопослушны. А если мы уже не могли больше об этом думать, обезумев от тягот, холода и голода, то держались, подстегиваемые страхом и инстинктом.
Да, мы следовали инстинкту, который заставлял нас верить в то, что огромная опасность с Востока угрожала нам и всему западному обществу.
Ругая эту поганую войну, мы обнаружили себя на ленинградском фронте. Но стоит ли говорить, что мы вставали в строй, как только отдавалась команда. Наверное, в этом и состоит дух немецкого солдата, которого многие часто пытаются представить в дурном свете. Он проявляется в том, чтобы требовать от себя превосходного выполнения задачи, по-видимому, вопреки более здравым суждениям, что приводит к неожиданному успеху и часто превращает почти неизбежные поражения в победы.
Оборонительный бой у Невеля
На фронте у Ладожского озера стало до определенной степени спокойно. Но прежде чем мы успели как следует перевести дыхание, неожиданно для нас поступил приказ на марш в район Невеля. Русские там атаковали и взяли город. Атака последовала столь неожиданно, что некоторые наши войска были застигнуты