Не нужно много воображения, чтобы понять, что те люди, которые были жертвами регулярного насилия, с большей вероятностью сами совершали насилие над другими. Существует множество психологических исследований, которые доказывают это. В 1946 г. генерал-лейтенант сэр Фредерик Морган, бывший руководитель UNRRA в Западной Германии, выразил опасение в отношении некоторых еврейских лидеров, освобожденных из концлагерей: «Эти еврейские лидеры – отчаявшиеся люди, которые не остановятся ни перед чем. Практически все, что может случиться с выжившим человеком, уже случилось с ними, и они в грош не ставят человеческую жизнь». То же самое справедливо и в отношении людей, угнанных в Германию на принудительные работы. Согласно исследованию UNRRA, посвященному психологическим проблемам перемещенных лиц, для них была обычной демонстрация «необузданной агрессии» наряду с множеством других психологических проблем, включая «чувство непригодности к работе… озлобленность и раздражительность». У большой части перемещенных лиц наблюдались признаки крайнего цинизма: «Ничего из того, что делается даже людьми, желающими помочь, не считается неподдельным или искренним».
Жертвы насилия существовали повсеместно, следовательно, в какой-то степени везде были и злоумышленники. К концу войны партизаны, которые вели все более ожесточенную войну против немцев, теперь контролировали большую часть Греции, всю Югославию, Словакию, большую часть Северной Италии, значительные районы Балтийских государств и обширные просторы Польши и Украины. Во Франции бойцы Сопротивления освободили по крайней мере пятнадцать департаментов и контролировали большую часть Южной и Западной Франции еще до того, как союзники достигли Парижа. Во многих регионах, особенно в Югославии, Италии и Греции, насилие в основном было направлено не против немцев, а против фашистов и коллаборационистов из числа местного населения. Люди, которые раньше вершили насилие, теперь превратились в обвиняемых.
Что касается тех, которые совершали зверства от имени нацистов и их союзников, многие из них стали военнопленными, хотя гораздо большее их число либо выдавало себя за перемещенных лиц, либо просто растворилось среди гражданского населения. Таких людей насчитывалось десятки тысяч, и они во многих отношениях были, не менее их жертв, травмированы психологически. Важно помнить, что большинство солдат, совершавших зверства, не были психопатами и начали войну обычными членами общества. Согласно психологическим обследованиям таких людей, большинство из них поначалу