Что она вообще от меня хочет, эта Маринка?! Замужем. Работает на нормальной работе. Устраивает всякие презентации, выставки. Ну, позвонила, конечно, приятно. Любовь-то какая-никакая была! Наверное. Однажды, помнится, она мне несколько удивленно брякнула:
– А из тебя, Меркулов, оказывается, можно веревки вить!
На что я не менее горделиво ответил:
– Славная, да если мне сказать пару искренних слов, не говоря уж о сопутствующих действиях, из меня не то что веревки вить, из меня свитер вязать можно!
Чем она и успешно занимается последние годы. Вроде же и собственный муж имеется, а все равно. Периодические звонки… Типа что-то ты стал много пить! Или слышала, у тебя новая женщина появилась, о чем ты вообще думаешь?! И т. п. и т. д. Какое ее дело?! Я, получается, для нее, ну этот, чемодан без ручки, вот кто! Таскать тяжело, а бросить жалко! Все-таки она сука. Или стерва? От дуализма очевидных мыслей у меня опять загудела голова.
По бульвару с бесцельным выражением лица слонялись мамаши, волоча за собой орущих панамочных детей. Пенсионеры, соорудив на лысинах колдунские колпаки из газет, стоически играли в шахматы. Немного отступившее похмелье, ввиду отсутствия окружающей влаги (ах, как все же хорошо было в фонтане), опять задолбило в виски.
«Что же, действительно, полезного, я сделал в жизни?! Как там, у любимой группы «Воскресение»… Я добрый, но добра не сделал никому!»
Какая чушь в голове! Раньше, по молодости лет, в аналогичном состоянии, я лишь истошно думал, как поактивней треснуть пива! А сейчас, блин, миллион терзаний по поводу стремительности бестолковой жизни. В полном безумии я умышленно хлопал на окружающее пространство только одним глазом. Закрыть оба было страшно. Вдруг потом не откроются.
По аллее бодро шагала белобрысая девчушка, в розовом топике, голубой юбчонке по самое пи-пи, и, припрыгивая и жмурясь от какой-то нечаянной радости, лизала мороженое.
Па-па-ба-пам! Да это же… Та самая прошмандовка, которая вчера свистнула у меня семьсот баксов. Вот тебе раз! И два и три! Я-то думал, что после вчерашней кромешной пьянки никогда и не вспомню, как она выглядит! Даже пытался сегодня. Ни шиша. А тут увидел, и сразу тумкнуло.
«Интересно, почему же я называл ее Элизабет Тейлор, если она совершенно белобрысая?! – поджидал я, пока девушка поравняется с моим телом.
– Знать, увидел вас я в недобрый час! – сипло рванул связками я.
На полувзмахе ноги она остолбенела. Упавшее мороженое расползлось желто-коричневой какашкой по песку.
– Бить будете?
– Пока садись. Вообще-то за такие вещи знаешь что делают?
– Знаю, – уныло хлопая ресницами, промямлила девчушка, – меня предупреждали. Но денег-то у меня уже нет. Может, я отработаю? Нет, честное слово, я отработаю!
– Ни хрена ты не знаешь! – Привычное нытье головы перемешивалось с мыслью, что злости-то на