Адхам заглянул в пакеты, поставив их на стеклянный кофейный столик. От запаха, наполнившего комнату, живот Изабеллы заурчал еще сильнее. Но она не обращала на это никакого внимания, завороженно разглядывая руки Адхама. Они были такими мужественными, совершенно не похожими на ее собственные, – широкие и квадратные, золотистого оттенка кожи, с глубокими рубцами на костяшках.
Что он за человек? Откуда все эти шрамы? Он упомянул, что попадал в переделки, когда речь шла о жизни и смерти. Он-то жив, а вот что сталось с противниками? Но страха перед ним не было.
Единственное, что Изабелла знала наверняка, – это то, что хочет избавиться от этого человека. Ведь никто не нянчил ее брата, когда тот выходил в люди и наслаждался свободой. Никто не сомневался, что он вернется для исполнения своего долга. И она сделает то, для чего была рождена. Она всегда понимала, что не выйдет замуж по любви, даже до того, как ей выбрали Хассана в качестве мужа. Но это не означало, что ей хотелось сидеть за семью замками всю оставшуюся жизнь. Всего несколько коротких недель – вот и все, о чем она просила.
Изабелла откусила кусочек гамбургера и закрыла глаза от удовольствия. Гамбургер был гораздо вкуснее, чем она ожидала. Он имел настоящий вкус свободы. Медленно пережевывая мясо, она смаковала момент – и все, что было с ним связано.
Сдерживая слезы, она откусила еще. Неожиданно во рту появился сухой привкус, а в желудке почувствовалась тяжесть.
– Изабелла?
Она подняла голову и встретила пристальный взгляд Адхама. От того, что он наблюдал за ней так внимательно, ей становилось неловко. Ей не нравилось находиться под прицелом этих темных пронзительных глаз – создавалось ощущение, что они смотрят прямо в душу и видят каждое тайное движение ее мысли или переживания.
Она потупила глаза, уставившись на еду.
– Вы так напряженно думаете, Изабелла. Все эмоции читаются у вас на лице, – произнес он наконец.
– До свадьбы остается два месяца, – ответила она, пытаясь придать своему лицу как можно более беззащитное выражение, чтобы вызвать у него хоть какую-то жалость. – Два месяца и десять дней. У меня так и не было возможности сделать то, что запланировала. Я ни разу не была в кино или в ресторане. Я просто хочу… пожить собственной жизнью – прежде чем выйти замуж. – Она вглядывалась ему в лицо, надеясь увидеть там хоть какое-то сострадание. Взамен только пристальный взгляд черных как уголь глаз. Между ними была воздвигнута стена, и она прекрасно это ощущала. – Можно?.. Можно мне сделать хоть толику этого – вместе с вами? – настойчиво продолжала она, а сердце колотилось все чаще.
Эта просьба вызвала у него по крайней мере хоть какую-то реакцию – он слегка приподнял бровь.
– Я вам не