Зной над Саур-Могилой. Игорь Москвин

не верилось – под тёмным небом, светящимся мириадами маленьких точек, никакого зла произойти не может. Вначале монотонность убаюкивала, но Венька старался не терять бдительности. Рядом в окопе сидел Семёныч.

      – Ничего не слышишь? – Обратился бывший студент.

      – Ну, да, а что? – Шёпотом спросил, бросая себе под ноги окурок, старший товарищ.

      – Ты послушай.

      Семёныч прислушался, поднялся со дна окопа и так же, как Венька, облокотился на бруствер.

      – Ну, да, толком не разберу. Моторы, что ли, работают?

      – Именно, – молодой человек подпёр рукой щёку, – по звуку вроде танковые, с надрывом воют.

      – Ну, да, теперь и я слышу, – вглядывался в темноту Семёныч, – собираются в кучу.

      – Командиру надо доложить.

      – Ну, да, утром, а нынче пусть поспит. Весь день на ногах.

      – Если на нас попрут?

      – Ну, да, – усмехнулся Семёныч, – укропы у немцев учились, – намекал на поведение фашистских войск в начале Отечественной войны, когда солдаты Вермахта воевали строго по расписанию: утром артподготовка, после неё атака, обеденный перерыв, потом снова продвижение вперёд, а уж ночью положенный восьмичасовой сон. Украинские националисты, воевавшие, хотя больше подходит слово – усмирявшие – собственное население, переняли манеру воевать у прежних сюзеренов, – поэтому сейчас отдыхают.