Как-то раз она показывала мне свое платье. Белое, с кружевами, легкое, длиной до колен. Потом положила его на кровать, и мы продолжили общение.
В их группе было всего двое парней. Один из них остался в Москве. Второй поехал с ними, но жил у каких-то своих родственников. Но помимо этих молодых людей с ними поехал еще один черт. Он работал в международном деканате, учился на СЭПе и вообще-то не должен был ехать в Польшу, но вовремя подсуетился. Черт зашел в комнату как раз после того, как Маша разложила платье на кровати.
– Ой, какое у меня платье, ла-ла-ла, – передразнил он Машу.
Мне это не понравилось. Я сразу начал ревновать.
Маша улыбнулась, а кто-то из девочек ему что-то ответил.
– Ну, дай хоть померить, – продолжал черт.
– Не трогай, – сказала Маша, вполоборота развернувшись в сторону двери и тут же снова вернувшись в исходное положение.
Но он все равно сделал пару шагов к кровати.
– Да оставь ты его, – весело, сказала Маша, снова развернувшись вполоборота.
Мне показалось, что она была немного смущена, что было очень неприятно. Черт, несмотря на ее просьбы, поднял платье с кровати.
– Сейчас, подожди, – сказала Маша, и закрыла ноутбук.
Звонок сбросился автоматически. Я был неприятно удивлен, но 5—7 минут ждал, что она перезвонит. Потом ждал еще минут 10—15 и охуевал, меня переполняли негативные эмоции. Я думал обо всем, начиная с того: «какого хера себе позволяет этот черт, эта же моя девушка» и заканчивая этим: «они точно спят вместе».
Справиться со своим возмущением я решил так, как всегда это делал. Через 15 минут я уже сидел на том же месте с полным пакетом пива Хамовники, по 34 рубля за бутылку. Это пиво располагалось на границе, между «совсем саньем» и «хорошим саньем», по нашей с Македонским классификации. Закончив возиться с пивом, я сразу уснул.
Утром я подумал: «Это моя девушка, и я ее люблю и доверяю ей. Свою ревность нужно засунуть куда-нибудь подальше».
Никита Осанав
Никита Осанав. Мне он показался похожим на немца. Ростом около 180 сантиметров. С черной гуcтой бородой. На пары он всегда приходил в черных или серых дешевых костюмах. Носил очки-авиаторы. Осанав был с кафедры политологии. И преподавал нам одноименный предмет. Через шесть лет я смотрел интервью его коллеги – Екатерины Шульман, в котором она отметила: «В моей сфере социальных наук много странного преподается под названием политология, или социология, или культурология. Каждый преподаватель, естественно, преподает не то, что студентам надо, а то, о чем ему приятно поговорить. Поэтому все наши прекрасные кадры, воспитанные на научном марксизме-ленинизме, переквалифицировались с большим или меньшим успехом в политологов. И несут иногда такое, что возникает порыв заменить их роботами немедленно». Я сразу вспомнил Осанава и улыбнулся.
Как и полагалась политологу, «которого хочется заменить на робота», большую часть пары мы случали истории не по теме. Но, в отличие от 80% других препода�