– А Ада имеет какую-то выгоду от своей идеи? Ей платят?
И Лиз злобно рассмеялась.
– Если только душой.
Я подумал, что она тоже не все знает. Любопытно.
– Тебя никогда это не интересовало? Ты не хочешь знать, почему у вас все это происходит?
– Меня это интересует до сих пор.
Лиз начала прохаживаться по комнате в полном молчании и остановилась возле фотографии моих родителей. Я тоже не нарушал тишину.
– Это ты с родителями? – спросила она.
– Да.
– А где они сейчас?
– Их нет в живых, – угрюмо пробубнил я и мысленно взмолился, чтобы она заткнулась и не задавала вопросов, бороздящих мои душевные травмы.
Но нет.
– Что с ними случилось?
Сука.
– Если не хочешь об этом говорить, то пр…
– Отец умер от опухоли в головном мозге, а мать – в автомобильной катастрофе, – перебил я её неожиданно для себя.
Она на секунду застыла.
– Мне очень жаль, – наконец, произнесла Лиз.
– Ничего, – ответил я, – Это было давно. Я смирился.
– Ты был ещё маленьким? Кто тебя воспитывал потом?
– Дядя, – внезапно я понял, что впервые говорю с человеком о моей семье. О моём прошлом.
– А где он сейчас? – осторожно спросила она, поглядывая на меня.
– Я… не знаю, – вдруг растерялся я и стыдливо отвернул глаза.
Лиз это заметила и подошла ко мне. Ее пытливый взгляд беспощадно прошелся по мне, вызывая во всем теле невыносимую боль.
– Он тебя не бросал, верно?
Я молчал.
– Эд?
Обреченно вздохнув, я просто выпалил ей всё, что держал в своей душе:
– Я сам от него сбежал. Он мне подарил квартиру, машину, а я, как неблагодарная свинья, даже не сказал «спасибо» за всё, что он для меня делал. А все деньги, которые он мне перечислял, я просаживал на меф и шлюх. И другие развлечения. Последняя встреча с ним была лет десять назад, когда он вложил в мою ладонь ключи. Всё. Я ему больше не звонил, не писал. И, несмотря на это, я всё еще получаю от него деньги. Не так часто, как раньше. Но получаю. Вот такое я конченое говно. Ты это хотела услышать? Теперь поняла, какой я скот?
Лиз молчала. Она подошла к окну и подняла занавеску. Жадно пожирая глазами открывшийся вид, Лиз, словно, пыталась сохранить в памяти то, что показалось ее взору.
Ее молчание начинало меня терзать. Нотки совести, так тщательно заглушаемые мной, вырвались из клетки и заскребли в душе, словно голодные крысы. В груди ощущался тяжелый груз, который тянул книзу все мое нутро. Все во мне ныло.
– Хорошо, что ты мне всё рассказал, – Лиз, наконец, нарушила тишину, и я вздохнул с облегчением, – Я просто хотела услышать тебя настоящего.
– Я поступил скверно, да? – мои глаза начали наполняться слезами.
– Я не знаю, – ответила она и, повернувшись ко мне, улыбнулась. Ее лицо, освещаемое неоновым светом, внезапно преобразилось и сделалось очень