на верность, свергнута. Наступила новая эра, время новой республики. Теперь никому нет дела до этого ефрейтора, и мало кто вспомнит, о чем кричал он в тяжелом бреду. Вообще никто не вспомнит. Медсестра в тот момент только крестилась, уж больно жалко ей было этого господина ефрейтора. Пока он лежал в палате, у Ади было много времени, чтобы вспомнить свое детство, год, когда ему было шесть лет, и он переболел ветрянкой. Он вспомнил, как долго лежал дома с большой температурой, как маленький темноглазый врач делал ему уколы, тихо шептал, что «все пройдет, дарлинг». Но не это было главное в детских воспоминаниях. Те события, которые предшествовали болезни! Он внезапно всё вспомнил! Старые события словно пронеслись вновь перед ним. И тут он понял, откуда у него была эта тяга ко всему прекрасному! К искусству, к музыке. И к опере! Точнее, к изображениям древнегерманских богов! Он вспомнил тот далекий городской праздник. Мэр города господин Штраус готовил приветственную речь – обращение к горожанам. Было настоящее праздничное шествие, потому устроили танцы в национальной одежде. Тут же состоялось состязание местных пивоваров и городских реставраторов. И самым интересным было появление в черте города отряда «ряженых» тяжелых рыцарей на защищенных в латы конях. Числом их было всего четверо. Четыре «ряженых» всадника с небольшим пешим эскортом. Тогда они прошли торжественным строем по центральной улице города, неся на древках своих копий штандарты древних городов, отсалютовали господину бургомистру и горожанам и выехали за черту города. С каким восторгом отнеслись все к их появлению, очень редко в городе бывают такие зрелищные представления. Пронёсся слух, что группа спешит на ежегодное представление в Пассау. Между тем праздник в городке продолжался, а ватага мальчишек устремилась за удаляющимся отрядом. Ади бежал среди них и прекрасно помнит, как они срезали дорогу лесной просекой. Он помнит, как на опушке леса эта группа чужаков устроила бивак. Быстро, со знанием дела были расседланы кони. Потом сами они все сняли свое снаряжение и сложили в кучу. И все оказалось настоящим. Кожаные рубашки у слуг, покрытые солью от пота. Тяжелые идеальные кольчуги у господ. Латы блестели на солнце, полированные наконечники копий хищно горели своим огнем. Ничего бутафорского, даже щиты имели геральдические символы, в которых угадывались обозначения местных и дальних земель. Мечи и другое оружие было сложено в одном месте, чтобы удобно было его расхватать. Но потом произошла трагедия. Всех их убивает чужак, которому был нужен их груз. Он выгреб несколько свитков из кожаного подсумка, поправил за спиной огромного размера молот, повернулся и пошёл в лес. Там, где должна по сути дела находиться его лошадь. Но вместо лошади стоял тарантас, запряженный двумя огромными козлами. Он сел в него, буквально плюхнулся на дно этого деревянного тарантаса. И всё на поляне оставил как было. Это ужасное зрелище ещё стояло кровавым пятном перед глазами невольного свидетеля. Так лесной пир обернулся чудовищной трагедией. Всё это и вспомнил
