И только на третий раз Лагха, разъяренный хаосом в собственных мыслях и догадках, вошел в Сайлу с неподдельной страстью. И когда Сайла издала восхищенный стон, под сердцем Лагхи что-то кольнуло.
Молодящаяся княгиня, про которую шутили, что ее первым любовником был Инн окс Лагин, определенно пришлась ему по нраву. Не то что ее племянница – ослепительная и холодная, словно бескрайний снежный ковер Северной Лезы, родины Кальта Лозоходца.
Глава 3
Шестьдесят коротких колоколов
Медовый Берег, 63 год Эры Двух Календарей
Вечер второго дня месяца Алидам
Разгоряченное запретным аютским вином дыхание Лормы было частым, неровным, взволнованным. И его губы прикоснулись к ее губам, чтобы испить эту хмельную свежесть без остатка.
– Вы, вы, тайный советник… – пролепетала она, отступая на шаг.
– Зови меня Йен.
Дальше отступать было некуда. Дальше, насколько мог видеть Эгин, он же Йен окс Тамма, тайный советник уезда Медовый Берег, при бледном, скупом свете заходящей луны, сочившемся сквозь узкое окно под потолком, был стол.
Эгин, в свою очередь, сделал шаг вперед.
Теперь он вновь стоял перед ней на расстоянии меньшем, чем то допускают приличия. Ягодицы Лормы прикоснулись к массивной дубовой столешнице. Об этом поведали Эгину пальцы его левой руки, скользнувшей по спине Лормы вниз – вниз, в надежде пройтись по соблазнительной мягкой ложбинке, до времени скрытой бархатом ее длинного претенциозного платья.
Лорма вздрогнула как лань, перед влажным носом которой пронеслась быстроперая стрела.
Вздрогнула и, пожалуй, имей она путь к бегству, могла бы и убежать. «Нет, не могла бы. Просто не захотела бы», – мелькнуло в сознании Эгина, чресла которого уже полнились свинцовой тяжестью вожделения.
Преодолев слабое, показательное сопротивление Лормы, Эгин обнял ее правой рукой, привлек к себе, и его левая рука наконец обрела желанное, проскользнув в новообрященный просвет между столешницей и «наименьшей из двух спинок» Лормы, как, пожалуй, не преминул бы выразиться щепетильный учитель Сорго.
– Советник, я буду кричать, – заявила Лорма неожиданно строго. Но недостаточно громко. В общем-то, скорее шепнула, нежели сказала. Это означало «да». Впрочем, даже если бы это означало «нет», Эгин быстро объяснил бы Лорме, что сказала она именно «да».
– Кричи, – сказал он тихо, старательно вкладывая в свой голос излюбленную и неповторимую нежную хрипотцу из репертуара столичных любезников. Эгин наложил на уста Лормы печать тяжелого, тягучего поцелуя. Поцелуя любви и власти.
Если бы у него было время… Если бы у них было время…
«К сожалению, все еще впереди, – одернул себя Эгин. – А пока что обойдется без запретного.