Своими словами Сиана поставила мать в неудобное положение. С одной стороны – всё то, что было сказано, было неоспоримой истиной, с другой стороны – назначить первую дочь в подчинение изумрудному плащу, пусть даже и стратегу, было бы некрасиво. Отлично понимая, почему Аннаа медлит, Исида сама обратилась к ней, не ожидая ответа, что можно было расценить как дерзость.
– Я очень прошу вас разрешить Сиане назначить меня. Мне было бы очень приятно идти под командование такой выдающейся хранительницы. Я видела её испытание и считаю, что в будущем она станет одной из самых значительных фигур ордена. Учиться чему-то у такого человека было бы для меня величайшей честью.
– Я разрешаю, – мать ордена даже не посчитала нужным скрывать вздох облегчения, последовавший сразу за произнесёнными ею словами.
– Исида. Второй стратег! – Сиана произнесла это торжественно, но, в то же время, в её словах проскользнули нотки тепла, словно Исида была для неё очень близким человеком. В принципе, так оно и было на самом деле – обряд единения камней они прошли уже так давно, что некоторые и не помнили той торжественной церемонии в зале единства. Камни этих двух людей навеки теперь были соединены невидимыми узами, позволяющими многие недоступные другим чувства. Такие, как, например, двойное восприятие. Они старались везде быть вместе, если умрёт одна, вторая начнёт чувствовать несравнимую боль потери и одиночества. Обычно, если кто-то из истинных сестёр умирал, вторая искала смерти и, как правило, находила её. Всё происходило в точности так же, как и при разрыве той невидимой нити между траэти и наездником.
– Круг собран! – объявила во всеуслышание Сиана, – завтра на рассвете все, кого он назначит, должны вылететь в направление цитадели Вакхам. Через сутки вы обязаны быть там и доложить кругу о вашем присутствии. Все реликвии, хранительницами которых вы являетесь, должны быть сданы в хранилище до вашего возвращения, или переданы на временное хранение оставшимся. У меня всё!
Сиана повернулась в сторону матери и с её позволения покинула зал. Не спеша она спустилась к загону для животных – отдельно стоящему, приземистому, по сравнению с другими, но занимающему огромную площадь, зданию. Найдя свою тиэри – сравнительно молодую самку по имени Рокка, она взяла ведро с водой и щётку – очень грубую, но самую подходящую для толстой и почти нечувствительной кожи этой рептилии.
Дремавшая тиэри встрепенулась, услышав звон, и широко распахнула глаза. Увидев Сиану, шумно втянула ноздрями воздух и потянулась к ней, привычно ожидая ласки, и не ошиблась – хранительница сняла перчатки и почесала её надбровные дуги. Глаза тиэри полузакрылись, и их затянуло поволокой, показывающей крайнюю степень расслабленности и удовольствия. Длинная шея, казалось, ослабла и больше не могла выдерживать груза массивной головы. Рокка неспешно, словно во сне,