За все эти годы я не дал ни одного интервью, ни разу не выступил по жвачнику, не пил с издателями и не заискивал перед журналистами, в результате чего и сейчас нет ни одной статьи о моем творчестве. Вообще моего имени не существует, а одна из газет, в чью обязанность входит сообщать протокольные данные о выходе книг, убрала мое имя даже из рубрики «Сигнальные экземпляры». Ну и что?
Коммунистический режим пал, когда такого отношения к писателю было достаточно, чтобы он погиб. Я просто без посредников обращаюсь к самым главным: к читателям, и вот уже в списке самых издаваемых авторов, выше тиражи только у мягкообложечных. А где эти, о которых столько хвалебных рецензий? Ну, в Интернете, понятно, большинство хвалебных отзывов написано самими же авторами, скрывшись под никами, но где их книги? В конце списка?
Писатель, повторяю, играет сам, без команды. Только слабые сбиваются в стаи, в тусовки, нуждаются в подпитке. Для сильного ничего этого не требуется, а вы сейчас все – сильные. В начале пути слабых вообще нет, слабыми становятся.
Мораль:
Первый признак слабости – попытка усилить свою литературную позицию нелитературными методами.
Почему писателю зарабатывать нельзя?
Поэт в России больше, чем поэт… Это, конечно, хорошо, но ставит нас, писателей, несколько в стороне от всех остальных мыслимых и немыслимых профессий. Так уж сложилось, что Россия зародилась, сложилась и создалась как государство с жестким тоталитарным строем. Это было необходимо, иначе бы не выстояла.
К примеру, более сильная и многочисленная Польша (да-да, более, чем Россия!) с ее демократическим строем раздиралась противоречиями, гражданскими войнами, подвергалась многочисленным оккупациям, и в конце концов ее разделили между собой авторитарные государства, в том числе и возмужавшая при тоталитарном строе Россия. Единственный момент, когда в России на короткий период воцарилась демократия, закончился польским вторжением в Россию, когда взяли Москву и хозяйничали в ней!
Так вот, при такой авторитарности власти только юродивые, а затем писатели осмеливались «говорить правду». Одних за это расстреливали, других сажали, третьих просто вносили в «черные списки» и не разрешали их публиковать, а все остальные погавкивали на власть между строк, показывали кукиш в кармане, бунтовали втихую, ибо в арсенале литературы есть такие могучие средства, как иносказания, ирония, намеки и пр., пр. За это их уважали, прощали даже очевидные недостатки