Дима пожал плечами, что означать могло одно: гордыня его поубавилась, но до полной победы было ещё вёрст триста и всё лесом. А если быть точнее, то по горам и по долам. По Святогорью! Поэтому, чтобы окончательно убедить юного друга в силе молитвы, автор этих строк осенил себя трижды крестным знамением, натянул на лицо смиренное выражение, опустился на колени, и неспешно начал читать молитву Животворящему Кресту:
Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих.
Дима стоял как вкопанный: глаза его выражали ту невидимую борьбу, которая происходит внутри маловерного, когда он умом понимает, что Господь обязательно придёт на помощь, но как? Каким образом? Какого ангела пошлёт, чтобы указать правильный путь?
Едва заметная усмешка на устах его была красноречивее всяких слов. И если усмешка перерастёт в циничное «ну и где же…», то человек уже никогда не станет убеждённым христианином. В этом Ваш Покорный Слуга убеждался неоднократно. Поэтому, продолжая осенять себя крестным знамением и кладя земные поклоны, азъ недостойный продолжал:
Радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго и поправшего силу дияволю, и даровавшего нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякаго супостата.
О, Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь.
И только успел осенить себя крестным знамением и сделать последний земной поклон, как птичка-невеличка (по-моему, это был соловей) вспорхнула с ветки и стремглав пролетела мимо нас в сторону побережья. Дима не обратил на птаха ни малейшего внимания, даже не заметил его. Тем лучше.
Встав на две точки опоры, I’m голосом, не терпящим возражений, и характерным жестом вождя мiрового пролетариата указал нужное направление. Дима был до зѣла обескуражен.
– Откуда ты знаешь? – не понял причины моей «вдруг» осведомлённости юный друг.
– А откуда фамилия Двугорбый? – мой «китайский» вопрос сразил его наповал.
– Как откуда? От верблюда! – Димон всё ещё не «врубился» в мой чёрный юмор.
– Ну, вот, ты и ответил, – I’m взвалил на плечи рюкзак и лихо зашагал по направлению.
В несколько ошарашенном состоянии благочестивый, но гордый, молча следовал за мной. В его глазах застыл немой вопрос, сбивши глубокие морщины к са́мой переносице, словно он силился вспомнить закон Бойля-Мариотта применительно к спасению ямайских мартышек, но загасил уста на полторы задвижки. Если откровенно, то вчерашним бы вечером…
Подъёмы и спуски чередовались ещё пару раз, вскоре лес стал понемногу редеть. И вот, наконец, на фоне свинцовых облаков нарисовались кресты Покровского собора.
Духовной нагрузки на