Пытаясь общими с Радой усилиями унести ноги от этой обезумевшей стаи охотничьих псов, я грешным делом чувствовала себя рисковым травоядным, которого тащит за собой на веревочке крайне целеустремленный волк. Так себе чувство, хочу сказать: где-то в районе солнечного сплетения противно жжет, а через позвоночник бежит электрический ток.
Нам оставалось метров двадцать эскалатора, когда распахнул двери прибывший на платформу поезд. Милиционеры уже нагоняли нас во главе со своей гончей.
– Стой, стой, сто-о-ой! – она вся аж тряслась от вида такой желанной добычи.
– Рада, вперед! Давай, давай, давай! – моей любительнице открытых дверей дважды повторять не пришлось.
– Осторожно, двери закрываются! – вещал приятный, спокойный голос диктора, контрастировавший с криками героев боевичка. Он звучал вкрадчиво и примирительно, будто бы призывая: ребятки, не ссорьтесь, давайте жить дружно.
– Стой, стерва! – репертуар гончей не отличался разнообразием.
Я теперь, как в замедленной съемке, видела только двери поезда, уже закрывающиеся прямо перед нами. Волей-неволей осознаешь исключительную силу времени – всего одна секунда, такая маленькая и невидимая, решала все. Будет ли на платформе холивар с милицией или же мы окажемся на мягком сиденье в тишине вагона.
Легкий удар по спине выдернул меня из транса, в который я вошла на бегу под монотонное бренчание сервиза. Рада вела меня к свободному месту в вагоне. В тихом полупустом вагоне. В завораживающе тихом вагоне.
Тот самый толчок пришелся на спину как раз от закрывающейся по касательной двери. Поезд поехал; на дверь прыгала обезумевшая милиционерша, а ее коллеги пытались отдышаться, согнувшись пополам и опершись руками в колени.
И точно в ту секунду, когда я облегченно плюхнулась на свободное место, у пакета с многострадальным сервизом оторвалось дно. Все чашки, блюдца и вазочки высыпались из раскрывшейся коробки на мягкое сиденье. По всей видимости, пакет не выдержал нервного напряжения. Но ведь держался буквально до последнего!
Я не спешила собирать чашки; вместо этого гладила Раду. Ведь я бежала ради нее – кто знает, чем могла обернуться для собаки близкая встреча со столь радикально – что выяснилось уже в процессе – настроенными милиционерами. А в итоге она и затащила меня в вагон, выиграв решающую секунду и вытянув из закрывающихся дверей.
Этот сервиз до сих пор стоит в шкафу, и каждый раз, доставая его, я мысленно благодарю Радку. Нет, не за сто баллов на соревнованиях. А за сто баллов верности и сто километров в час скорости на эскалаторе.
Цель – такая цель
На тренировках по аджилити того периода мы с Радой в основном боролись с контактными зонами – каждая по-своему. Я клала кусочек линолеума, на который Радка была предварительно научена наступать, в конце спуска со снаряда, и кричала: «Цель, цель, цель!» Рада вставала на «цель» передними лапами,