Как ни странно, несмотря на такое название, Дарвин не пытался определить само понятие вида. В ту эпоху под видом понимали сумму особей, способных воспроизводиться внутри себя или происходящих друг от друга. Это простое определение страдало многочисленными ограничениями. Во-первых, зачастую невозможно было определить точную идентичность вида, если растения или животные просто отказывались размножаться в неволе или по каким-то другим причинам. Виды заметно различались от региона к региону или даже внутри одного региона. Природа этих вариаций служила поводом для бесчисленных споров, прежде всего о том, какие вариации относятся к одному и тому же виду, а какие – к разным, что еще более усложняло определение понятия. Но именно на существование вариаций видов Дарвин будет опираться, развивая свою теорию.
Согласно взглядам креационистов, современные животные, очевидно, являются тем же видом, что и их предки. Но если вид со временем развивается, постепенно видоизменяясь всё сильнее и сильнее, то с какого момента мы должны рассматривать новую вариацию как отдельный вид, где проходит граница между вымершим видом и его потомком? Они связаны генеалогически, но различаются более или менее радикально. Работа Дарвина вела к признанию недействительным понятия вида, по крайней мере, в рамках всей эволюции. На коротком временном промежутке определение вида как размножающегося сообщества было полезным, даже оставаясь источником практических сложностей. Например, в сфере защиты животных: надо ли спасать два вида орангутанов – на Борнео и на Суматре – или достаточно одного?
Впоследствии Дарвин опубликовал несколько работ, где касался тех сюжетов, которые не смог детально разобрать в первой книге: движение планет, влияние одомашнивания на животных и растения, размножение орхидей, выражений эмоций и… происхождение человека.
Он знал, что выдвинутые им гипотезы о происхождении видов животных могут применяться и к человеку, но, похоже, решил выждать некоторое время, прежде чем коснуться этой темы – наиболее болезненной для британского общества той эпохи. В заключении он указывал: «В будущем, я предвижу, откроется