– Тебе вроде полагалось быть в больнице.
– Почему? Потому что это ты так сказал? – Элизабет похлопала по мясистой ручище, проходя мимо него. – Мог бы и сам догадаться.
Он пристроился за ней. Бар оставался ярдах в тридцати впереди, копы толпились у входа. Элизабет обвела взглядом полицейские машины.
– Что-то не вижу Дайера. Слишком боится засветить здесь свою физиономию?
– Сама-то как думаешь?
Элизабет вообще не надо было думать. На процессе Эдриена она сидела посреди первого ряда и помнила все показания Фрэнсиса Дайера чуть ли не дословно.
«Да, мой напарник знал потерпевшую. Ее муж был тайным информатором».
«Да, в прошлом они оказывались наедине».
«Да, Эдриен раз обмолвился, насколько привлекательной ее находит».
Обвинителю понадобилось всего десять минут, чтобы установить эти простые истины, после чего он за какие-то секунды загнал в гроб Эдриена последний гвоздь.
«Расскажите, что говорил мистер Уолл, ссылаясь на физическую привлекательность потерпевшей?»
«Он думал, что она слишком хороша для человека, с которым живет».
«Вы имеете в виду Роберта Стрэнджа, супруга потерпевшей?»
«Да».
«Делал ли подсудимый какие-либо более конкретные замечания относительно внешности потерпевшей?»
«Не совсем понимаю, что вы имеете в виду».
«Делал ли подсудимый, ваш напарник, какие-либо более конкретные замечания относительно внешности потерпевшей? В частности, упоминал ли он, что сам находит ее привлекательной?»
«Он говорил, что у нее лицо, способное довести хорошего человека до нехороших крайностей».
«Простите, детектив. Вас не затруднит повторить?»
«Он говорил, что у нее лицо, способное довести хорошего человека до нехороших крайностей. Но я не думаю…»
«Благодарю вас, детектив. На этом всё».
И это было действительно всё. Обвинитель использовал показания Дайера, чтобы нарисовать картину страсти, отвергнутой любви и отплаты. Эдриен Уолл знал жертву. Знал ее дом, привычки, распорядок дня ее мужа. Выполняя свои профессиональные обязанности, попал под влияние чар красавицы-жены тайного информатора. А когда она отвергла его, похитил и убил ее. Его отпечатки пальцев нашли в ее доме и на месте преступления. Частички его кожи обнаружились у нее под ногтями. У него была расцарапана шея.
«Мотив!» – объявил обвинитель.
«Самый древний, самый прискорбный».
Все могло так и пройти. Убийство первой степени. От двадцати пяти до пожизненного.