– А что будет, если разочарую?
Ей правда было интересно узнать ответ.
– Если ты меня разочаруешь, я буду тобой разочарован.
– В чём это выразится?
– В отсутствии любви.
– Значит ни в чём и никак. Вы и сейчас ею не горите, – Александра была готова откусить себе с досады язык.
В голосе её прозвучала полудетская обида.
– Когда-то твоя мать сказала, что у меня каменное сердце. Камни не горят, но, обработанные талантливыми руками, способны удерживать запечатлённый на них образ дольше любого другого материала. Сфинксы пережили тысячелетия, а греческими скульптурами мы может полюбоваться и сегодня. В то время, как вспыхнувшая лучина горит ярко, но недолго. Прогорит, рассыплется пеплом, развеется в пустоту.
– Если я вас всё-таки разочарую, вы накажите меня так же, как любого из ваших слуг?
– Конечно, нет. Ты стоила мне очень дорого, Александра. Ни за что иное в этом мире мне не приходилось так платить. Твоё рождение можно считать чудом, ведь у меня не должно было быть детей.
–Почему?
– Я наполовину нежить. Нежить размножается не половым путём. Вампиры, гули, оборотни – они создают себе подобных, множа тёмное племя, но это размножение проистекает из разрушения, а не из созидания. Понимаешь?
– В таком случае, – нахмурилась Александра, – вы вообще уверены, что вы мой отец?
– Да. В Магическом Сообществе есть свои способы убедиться в этом. Даже жалкие смертные научились отслеживать ростки своего семени, что же говорить о нас, наследниках Вечности? Ты – моё чудо, явившееся на свет в результате редких лазеек, созданных самой природой, и очень мало надежды, что это чудо сможет повториться вновь. Ты – мой Джек–пот, моё драгоценное приобретение. И этим ты ценна в моих глазах. И этой ценности ничто не способно понизить. Ну, а теперь о разочаровании и его последствиях. Я никогда не подниму руку на тебя, мою плоть и кровь, в которой, как в зеркале, отражаюсь сам. Но я не стану колебаться дважды, прежде чем уничтожить то, что сочту опасным для моих планов. Или хотя бы просто – неполезным. Если ты не хочешь, чтобы мой гнев коснулся кого-то, кто тебе может быть дорог, дважды подумай, прежде чем перейти начертанную мной черту.
Намёк был более, чем прозрачным.
– Вы сейчас говорите о Дэмиана Майлзе? – раздражённо прищурилась Александра.
Откинувшись на спинку стула, Эссус, какое-то время, прищурившись точно так же, в упор разглядывал свою дочь:
– Ты закончила ужинать?
– Да.
– Тогда предлагаю продолжить разговор у меня в кабинете, где не будет лишних ушей.
В зале, что они только что покинули, жарко пылал камин, было много народу, из-за всего этого было достаточно душно, но стоило шагнуть за порог, как в лицо подул влажный, как из подвала, воздух. Сквозняки противно цепляли за щиколотки студёными пальцами.
– Как здесь холодно! – невольно сорвалась с губ Александры.
– Холодно? – с удивлением взглянул