Профессор снова откинулся:
– Почти. Никто, ты слышал?! Набрал я себе нахалов в аспирантуру. Дураки! – он попытался подняться, наваливаясь животом на стол. – Нет, в пивной гораздо приятней. И на скатерть никто и ничего не проливает. Не то, что в этом дурацком ресторане.
Подошел официант и молча поставил бутылку водки.
– Где белая ск-а-а-терть, свинья, – снова спросил профессор.
– Какая скатерть? – деланно удивился официант, пытаясь удержать деревянное лицо.
– Кто изгадил нам стол, соб-а-а-ка?! Говно ты вонючее! Козел! Тупая рожа!
– Мм-м, – промычал официант, пытаясь разлепить губы и снова не в силах удержать падающую деревянную маску.
– Дрянь, скотина безмозглая!
– Толик!
Губы официанта наконец разлепились. Глотая слюну, он проговорил глухо:
– Ну, прошу же вас, не надо же так.
– Толик, кончай.
– Три, нет пятнадцать салатов, семнадцать бутылок водки и бе-е-ллую ск-а-а-терть, скотина!
– Не обращайте на него внимания, он пьян, – ласково сказал Авдеев и попытался дотронуться до руки официанта.
– Я хозяин! – рявкнул Толик.
Официант застыл. Авдеев прикрыл глаза. Только молодой человек не изменил позы.
– Хорошо, я принесу, – произнес официант, не сводя с профессора сладковатого, с пеной ненависти, взгляда.
– И б-е-е-лую ска-а-терть, свинья!
Официант быстро отвернулся и быстро отошел.
– Толик, сколько у тебя с собой денег? Эти скоты нас отсюда не выпустят, – заговорил, оглядываясь на официанта, Авдеев, потом полез в карман. У меня червонец.
Профессор захохотал:
– Выпустят, еще как выпустят, правда, Никто? Мы будем драться!
– Драться? Но я не умею драться, – сказал Авдеев. – Я, конечно, буду махать руками, но этот, да еще тот из гардероба, Толик, это же тумбы, они же нас сразу убьют.
Авдеев взял свою рюмку и выпил залпом, закидывая голову:
– Не хочу я драться.
– Все равно надо драться, – нажал невозмутимо Толик, наливая всем еще по рюмке. – Ну, убьет и убьет. А кто же будет драться? Я толстый, старый, седой профессор. А это вот у нас Никто, ему тоже никак. Он вдобавок молчит, неизвестно, что там у него на уме.
Профессор выпил, не чокаясь, свою рюмку и задержал ее в руке.
– Слушай, Авдеев, – сказал он, отводя взгляд, – я подумал, в твоей задаче надо же просто кор отталкивательный ввести в потенциал, и дело с концом, – и поставил рюмку рядом с соусным пятном, постепенно расплывающимся по скатерти, а потом вдруг снова расхохотался, развернулся, задевая локтем за бутылку лимонада и опрокидывая ее.
– Эй, Авдеев, а хочешь быть директором этого ресторана? Я скоро его куплю, о-хох! Мне нужен свой ресторан. У меня есть заокеанские друзья. Где же мне их принимать? У Джона Киргстайна, прыщавого и прекрасно разговаривающего по-русски